— Против тебя выдвинуты очень серьезные обвинения, — сказал он, доставая толстую стопку бумаг из ярко-желтого конверта. Он еще не вынул документы, а я уже точно мог сказать, что он уже много раз читал их. И я уже знал, о чем он будет говорить, потому что канадцы уже допрашивали меня.
— Я ничего не сделал. США хотят очернить ислам, обвиняя мусульман в таких ужасных событиях.
— Ты знаешь, кто такой Ахмед Рессам?
— Нет. Я вообще думаю, что вся история о нем вымышлена, чтобы навредить мусульманам.
Я говорил откровенно. Тогда я не знал многого, что знаю сейчас. Я верил в теории заговора, но, наверно, не так же сильно, как правительство США.
Следователь спрашивал меня и о других людях, большинство из которых я не знал. Те люди, которых я знал, не были замешаны ни в каких преступлениях, или по крайней мере, я ничего не знал о них. Напоследок сенегальцы спросили меня о моем отношении к США и о том, почему я путешествую через их страну. Я совсем не понимал, как мое отношение к стране влияет на что-либо. Я не житель США и никогда не хотел попасть туда. К тому же я всегда мог соврать. И, если я не совершал никаких преступлений, не имеет значения, люблю я США или ненавижу их. Я объяснил все это сенегальскому следователю.
— Кажется, ты очень устал! Предлагаю тебе поспать. Знаю, это тяжело, — сказал он.
Конечно, я до смерти устал и был голоден. Охранники вернули меня в маленькую комнату, где мои братья и их друзья лежали на полу и сражались с самыми эффективными комариными ВВС Сенегала. Спали ли мы? Не особо.
Следователь со своим помощником пришли рано утром. Они освободили двух парней и забрали нас с братьями в главное здание Министерства внутренних дел. Следователь, который оказался важным человеком в правительстве Сенегала, отвел меня в свой офис и позвонил министру.
— Этот парень передо мной — не глава террористической организации, — сказал он.
Я не смог расслышать, что ответил министр.
— Что касается меня, я не заинтересован в том, чтобы держать его в тюрьме. Да и причин для этого у меня нет, — продолжил следователь. Он был краток и прямолинеен.
Тем временем мои братья хорошо устроились, купили что-то и начали заваривать чай. Чай — единственное, что помогает мавританцу выжить, с Божьей помощью. Мы давно ничего не ели и не пили, и чай — первое, что пришло в голову. Прошло немало времени с тех пор, как мы хоть что-то пили или ели, но первое, что пришло нам на ум, это чай.
Я был счастлив, что та тонна бумаги, которую США предоставили Сенегалу, не впечатлила их. Моему следователю не понадобилось много времени, чтобы понять, что к чему. Мои братья заговорили с ним на волофе. Я спросил, о чем они говорили, и они объяснили, что правительству Сенегала нет смысла держать меня в тюрьме, но принимать окончательное решение будут люди из США. Никому эта ситуация не нравилась, потому что все понимали, к какому решению придут американцы.
— Мы ждем кое-кого из посольства США, — сказал следователь.
Около 11 часов появилась чернокожая американка. Она сделала несколько фотографий, сняла отпечатки пальцев и забрала записи, которые сделал помощник следователя утром. Моим братьям было комфортнее с чернокожей женщиной, чем с той белой, которую они видели прошлой ночью. Людям комфортно в окружении тех, кого они часто видят. И так как половина населения Мавритании — чернокожие, моим братьям было проще доверять им. Но это был наивно. В любом случае, черная или белая, она просто была посланником.
Закончив работу, американка сделала пару телефонных звонков, отвела следователя в сторону и, кратко переговорив с ним, ушла. Инспектор сообщил, что мои братья могут идти, а меня продержат еще какое-то время.
— Думаете, мы можем подождать, пока его освободят? — спросили братья.
— Я бы посоветовал вам пойти домой. Если его освободят, он сможет сам найти дорогу.
Братья ушли, и я почувствовал себя брошенным и одиноким, хотя я считал, что они все сделали правильно.
В течение следующих нескольких дней сенегальцы продолжали допрашивать меня об одном и том же. Вопросы передавали от американских следователей. Больше они ничего не предпринимали — они не применяли силу и не угрожали, все ограничилось только вопросами. Еда в тюрьме была ужасной, поэтому мои братья договорились со знакомой семьей в Дакаре, чтобы они мне раз в день приносили еду, что они и делали.
Я беспокоился только о том, чтобы убедить правительство США, что я не зерно. У моего единственного товарища по камере в Сенегале была совсем другая забота. Он хотел тайно перебраться в Европу или США. У нас явно были разные Джульетты. Молодой человек из Кот-д'Ивуара намеревался покинуть Африку.
— Мне не нравится в Африке, — рассказал он мне. — Многие мои друзья погибли. Все живут в нищете. Я хочу в Европу или США, я уже пытался дважды попасть туда. В первый раз мне удалось попасть в Бразилию, обхитрив работников порта. Но один африканец предал нас и сдал бразильским властям, которые отправили нас в тюрьму, а затем депортировали в Африку. Бразилия — прекрасная страна с очень красивыми женщинами, — добавил он.
— Как ты можешь такое говорить? Ты все время пробыл в тюрьме! — перебил я.
— Да, но охранники регулярно выводили нас погулять по окрестностям и потом возвращали в тюрьму, — улыбнулся он. — Знаешь, брат, во второй раз я почти смог добраться до Ирландии. Но безжалостный капитан не выпустил меня с корабля и передал таможенникам.
«Звучит по-колумбовски», — подумал я и поинтересовался:
— Как ты вообще попал на корабль?
— Очень легко, брат. Я подкупил нескольких рабочих в порту. Они тайно провели меня на корабль до Европы или США. Для меня это не имело значения. Неделю я прятался в зоне для контейнеров, потом провизия закончилась, и я начал общаться с командой. Сначала они пришли в ярость. Капитан корабля направлялся в Ирландию, и он был так взбешен, что хотел утопить меня.
— Ну и животное! — перебил я, но мой друг продолжил:
— Но через какое-то время команда приняла меня, накормила и дала мне работу.
— Как тебя поймали на этот раз?
— Те, кого я подкупил, обманули меня. Они сказали, что корабль направляется прямиком в Европу, но мы сделали остановку в Дакаре, таможенники забрали меня с корабля, и вот я здесь!
— Каков твой следующий план?
— Я буду работать, откладывать деньги и потом попробую еще раз.
Мой товарищ намеревался покинуть Африку любой ценой. Более того, он был уверен, что однажды сможет ступить на желанные земли.
— Парень, жизнь в Европе на самом деле выглядит совсем не так, как нам показывают по телевизору, — сказал я.
— Нет! — ответил он. — Мои друзья удачно перебрались в Европу и отлично живут там. Красивые женщины и много денег. В Африке плохо.
— В Европе ты так же можешь угодить в тюрьму.
