Люди в других частях мира, например в Европе, с трудом понимают, насколько сурово наказывают в США. Мавритания — страна, где законы почти не соблюдаются, но, даже несмотря на это, Мавритания намного более гуманна, чем США. Какой смысл приговаривать кого-то к 300 годам, если люди столько не живут?
Мы просто болтали об этом и наслаждались вкусной едой, когда мне позвонили. Я достал телефон и отошел от своих друзей. Позвонил ДСР, директор службы разведки.
— Привет, — ответил я.
— Мохаммед, где ты? — спросил он.
— Не переживайте! Где вы?
— Я у своего дома. Нам нужно встретиться.
— Хорошо. Просто ждите. Я уже еду! — сказал я.
Я отвел своего брата Ибрагима в сторону:
— Слушай, мне позвонил Деддахи, нам нужно увидеться.
— Как только он отпустит тебя, дай мне знать.
— Хорошо.
ДСР ждал меня у своего дома, но он был не один. За его спиной стоял помощник, инспектор, и это был не очень хороший знак.
— Салам алейкум, — сказал я, выходя из машины.
— Алейкум ассалам. Тебе нужно поехать со мной, а твою машину поведет мой помощник.
— Хорошо.
Инспектор и мы с ДСР поехали в секретную хорошо известную тюрьму.
— Эти люди приказали нам арестовать тебя.
— Почему?
— Я не знаю, но надеюсь, что скоро мы сможем выпустить тебя. Вся эта ситуация с 11 сентября свела всех с ума.
Я промолчал. Я просто позволил ему немного поговорить со своим помощником и не вмешивался в их разговор. ДСР уже вызывал и допрашивал меня дважды за те две с половиной недели, что прошли с атак 11 сентября.
Они отвели меня в комнату, где я уже был полтора года назад. Инспектор вышел проинструктировать охранников, и я воспользовался этим, чтобы быстро позвонить своему брату Ибрагиму.
— Меня арестовали, — прошептал я, даже не дожидаясь ответа.
Затем я стер все записи в телефонной книге. Не то чтобы у меня были какие-то интересные контакты: все, что у меня было, это номера партнеров по бизнесу из Мавритании и Германии. Но я не хотел, чтобы правительство США потом мучило этих миролюбивых людей, просто потому, что их номера были записаны в моем телефоне. Самый забавный контакт, который я удалил, был записан как «ПК Ладен». Это был телефон компьютерного магазина. Так совпало, что на немецкий слово «магазин» переводится как «ладен». Я знал, что бессмысленно это объяснять, следователи все равно мне не поверили бы. Господи, они постоянно пытались повесить на меня что-то, к чему я не имел никакого отношения!
— Отдай мне свой телефон, — сказал инспектор, когда вернулся.
Среди того, что американцы вернули мне потом, был этот старый нелепый телефон, но в нем не осталось никаких номеров. Что касается моего ареста, это было похоже на политическую торговлю наркотиками. ФБР попросило президента США вмешаться и помочь арестовать меня. В свою очередь Джордж Буш попросил президента Мавритании об услуге. Как только мавританский коллега Буша узнал о просьбе, он отправил полицию арестовать меня.
— У меня нет к тебе вопросов, потому что я все знаю про твое дело, — сказал ДСР.
Он и его помощник ушли, оставив меня с охранниками и роем москитов.
Спустя несколько дней ДСР пришел в мою камеру.
— Слушай! Те парни хотят узнать о Мехди и Ганцарски, и они сказали, что ты причастен к заговору «Миллениум».
— Ну, Мехди и Ганцарски — это мои друзья в Германии, а что касается заговора, я к нему не имею никакого отношения.
— Я дам тебе ручку и лист бумаги, и ты напишешь все, что знаешь.
После двух недель моего пребывания в мавританской тюрьме два белых американских следователя, мистер Ли и его немецкий переводчик мистер Грант, прибыли в тюрьму, чтобы допросить меня
[58].
Перед тем как я встретился с этой американской командой из двух человек, они отправили полицию штурмовать мой дом и офис, чтобы конфисковать все, что может указывать на мою причастность к преступной деятельности. Специальная охранная команда привезла меня домой, обыскала дом и забрала все, что может быть полезно для американцев. Когда они прибыли, моя жена спала, и они ее безумно напугали. Она ни разу в жизни не видела, как полиция обыскивает чей-то дом. Я тоже этого никогда не видел, но меня беспокоило только то, что они сильно потревожили мою семью. Мои соседи не очень переживали из-за всего этого, во-первых, потому, что они знают меня, а во-вторых, потому, что они понимают, что полиция Мавритании несправедлива. Одновременно с этим другая команда обыскивала офис компании, в которой я работал. Как выяснилось, американцев ничего не интересовало, кроме моего рабочего компьютера и телефона.
Когда я вошел в допросную, оба следователя сидели на кожаном диване. Они выглядели очень сердитыми. Должно быть, они были из ФБР, потому что конфискованные вещи в итоге оказались у ФБР.
— Здравствуйте, — сказал я, протягивая руку. Но и моя рука, и мое «здравствуйте» остались висеть в воздухе.
Агент Ли, кажется, был главным. Он пододвинул ко мне старый металлический стул.
— Ты видишь фотографию на стене? — спросил агент Ли, указывая на портрет президента, а агент Грант перевел на немецкий.
— Да, — ответил я.
— Твой президент пообещал нашему, что ты будешь с нами сотрудничать, — сказал агент Ли.
Я подумал: «Как дешево!» Мне вообще плевать на обоих президентов, как по мне, они оба злые и несправедливые.
— Да, конечно, я буду! — сказал я и потянулся к столу, где были разные напитки и конфеты.
Агент Ли ударил меня по рукам.
— Здесь тебе не вечеринка, — сказал он. — Слушай, я здесь, чтобы узнать о тебе всю правду. Я не собираюсь удерживать тебя.
— Хорошо! Вы спрашиваете, а я отвечаю.
Посреди разговора в допросную вбежал парень с чаем, пытаясь задобрить своих рассерженных гостей. «Свали отсюда!» — сказал агент Ли. Он совсем без уважения относился к беднякам. Идиот и расист. Лично я игнорировал все оскорбления в свой адрес и сохранял спокойствие. Я очень хотел пить, потому что допрос длился всю ночь.
— Перед 11 сентября ты позвонил своему младшему брату в Германию и сказал: «Сосредоточься на школе». Как это расшифровать?
— Никак. Я всегда советую брату сосредотачиваться на школе.
— Зачем ты звонил в спутниковую компанию в США?
— Мы пользуемся американским интернетом, и мне была нужна помощь.
