— Новенькая? — вопросила она с прищуром. — Какая комната?
— Двадцать четвертая, — выдохнула я, наконец имея возможность хоть ненадолго поставить свою поклажу и дать отдохнуть рукам.
— Держи, — не глядя сунула она мне стопку, упакованную в тканевый мешочек. — Если потеряешь или испортишь, придется возмещать. За свежим приходишь раз в неделю. Грязное относишь в прачечную в конце коридора. Все понятно?
Кивнув, я со вздохом сгребла всю свою поклажу и отправилась искать дверь под номером двадцать четыре. Комната находилась почти в конце коридора второго этажа. Кое-как отворив створку, я буквально завалилась внутрь, чтобы так и замереть посреди просторной комнаты.
А посмотреть было на что. В самом центре помещения стоял прямоугольный стол с шестью разномастными стульями. У широкого окна располагались три кровати с тумбочками. Еще три кровати разместились по правую сторону, соседствуя с высоким комодом на шесть ящиков. По левую же сторону имелся шкаф — что-то наподобие буфета — и дверь, ведущая, видимо, в ванную. У входа углом на меня смотрела габаритная гардеробная.
— Это мы удачно заселились, — присвистнула Софка, выглянув из сумки.
— Угу, — кивнул паучок, высовывая мохнатые лапки.
Здесь было уютно и обжито. Кровати отличались оформлением. У кого-то лежало черное покрывало, на другой — маленькие подушечки в невообразимом количестве, на третьей бардак из разбросанных тетрадей, книг и перьев, на четвертой чемоданы…
Тумбочки тоже отличались. Я могла бы сразу сказать, что девушка, на чьей постели бардак, очень любит конфеты. Горка фантиков венчала тумбочку, а также место под кроватью. В общем, мне здесь определенно нравилось. Правда, соседок по комнате я не обнаружила.
— Надо переодеться, — произнесла я вслух скорее для себя, чем для своей живности.
Разобрав вещи, нашла свободные полки, что ждали, по-видимому, только меня. Заглядывала и в ванную, и в буфет, желая изучить выделенное мне пристанище. Даже ополоснуться, переодеться и налить себе отвару успела, заварив в причудливой миске сбор трав для бодрости. Спать хотелось жутко, тогда как за окном вовсю своей сильной рукой правила ночь.
— И что там еще пишут? — спросила я у Софки, что лежала на моей постели прямо поверх обыкновенного серого покрывала.
— Запрещено выходить из комнаты после отбоя. Запрещено хранить в комнатах артефакты любого класса. Запрещено приносить или приводить нежить в любом состоянии. Запрещено… — зачитывала она свод запретов и правил, выданный мне ректором.
— Там есть хоть что-то, что можно делать? — перебила я, откусывая от бутерброда, который минутой ранее сделала самолично из булочки и лукового варенья.
— Конечно. Можно ходить в город в выходные, — с умным видом кивнула она, перелистывая страницу.
— Иии? — подтолкнула я ее.
— И все. А ты чего хотела? Это Королевская Военная Академия, — прозвучало от нее как приговор, мигом испортив мне настроение. — Да ладно тебе, все не так плохо. Самое главное — одна на кладбище не ходи.
— Это еще почему? — поинтересовалась я, наблюдая за тем, как Угук перебирает лапками, изучая каждый угол в комнате. Видимо, искал себе местечко поудобнее.
— Потому что прятать здесь нежить, во-первых, нельзя, а во-вторых, негде. И потом, тебе что, нас мало?
Вопрос был, конечно, интересным, но обдумать ответ на него я так и не успела, потому что дверь распахнулась без предупреждения, а Софка юркнула под кровать.
— Ой, а ты чего здесь делаешь? — спросила одна из девушек.
Все они ввалились в комнату дружной компанией, но остановились на пороге, едва завидев меня, сидящую во главе стола.
— Отвар пью. Луковое варенье будете?
Ураганом ворвавшись в комнату, после секундной паузы девушки разошлись к своим кроватям. Скидывали черные мантии, открывая моему взгляду совершенно разную одежду, которая формой нисколько не была. Наверное, тоже только приехали. Об этом свидетельствовали и не до конца разобранные чемоданы и рюкзаки.
В дверь постучали, привлекая всеобщее внимание.
— Войдите, — крикнула одна из девушек, не оборачиваясь.
На ее тумбочке я нашла запас косметики, кремов и мазей. Кроме того, только над ее тумбочкой висело овальное зеркало. Было понятно, что аристель уделяет своей красоте все свободное время. Да и от других девушек она отличалась некой особой холеностью. Скорее всего, аристократка.
— Кошмарной вам ночи, — поздоровался темноволосый парень, заглядывая в комнату.
По виду он относился к тем самым привычным некромантам, но, кроме того, еще и обладал отталкивающей внешностью. Увидев его, я подавилась отваром и закашлялась.
— Аккуратнее. Куда ж ты так торопишься? — улыбнулась мне полненькая девушка с короткими русыми волосами, что венчали ее голову маленькими изящными локонами. Она несильно постучала мне по спине и встала рядом, глядя как на диковинную зверушку. — Меня Элла зовут, а тебя?
— Нара, — пожала я ее ладошку, пытаясь прийти в себя. — Я просто парня испугалась, — прошептала ей доверительно. — Он такой жуткий.
— Тише ты, — шикнула она на меня, пока из ее рук выходило зеленое свечение. Темная магия проходилась по полу, оставляя после себя сияющую чистоту. — Это Ворин жених — Эстир. Он на четвертом курсе учится.
— А разве бывают женихи, на умертвия похожие? — говорила я по-прежнему шепотом, а парень тем временем передал Воре стопку учебников и поцеловал ее в щеку, чему девушка была не слишком рада.
— Всякие бывают, — тихо ответила Элла. — Но ее никто не спрашивал. Она дочь лорда. Как отец сказал, так и живет.
— Это кто же тебе разрешил чужие кружки брать? — обернулась к нам та самая холеная аристократка, что минутой ранее прошла к буфету. — Заселили к нам воровку…
— Чего? — поднялась я со стула, откладывая бутерброд. Злость удушливой волной сжала горло, а руки мои буквально затряслись. — Я взяла одну из кружек, но не украла ее. Допью отвар, помою и верну. Проблема в чем?
— В том, что это моя личная кружка, и ты взяла ее без разрешения!
Я видела перед собой только лицо этой блондинки, тогда как весь остальной мир погряз в темноте. Ни голосов, ни звуков, ни света от колб с магическим огнем.
— А у кого я должна была спрашивать разрешение, если здесь никого не было? У тумбочки твоей?
— Так, все, тихо-тихо, — встала передо мной истинная некромантка. Черные волосы вились по ее плечам змеями и отливали синевой. Я уже видела ее в коридорах. — Арелия, ты что, слепая? У нас некромантка необученная с огромным потенциалом. В умертвие превратиться захотела? — произнесла она, по-прежнему глядя на меня, а не на ту, что стояла за ее спиной у буфета.
— А кто ей позволил чужое брать? — пискнула Арелия, но я смотрела только на некромантку, тогда как темнота постепенно сходила.
