Когда увидела высокий деревянный забор и дома за ним, думала, показалось, но нет. Мы направлялись прямиком к калитке, за которой нас ждала седовласая женщина.
— Здравствуй, сестра, — проговорила она мягко. — Что привело тебя к нам?
* * *
Шла обратно, прислушиваясь к каждому шороху. Где-то ухнула птица, в отдалении зашелестели кусты — готовилась в любой момент выпустить силу, но этого не понадобилось. Уже видела Николаса, а потому прибавила скорости.
— Как ты? — спросил, касаясь ладонью щеки.
Вглядывался в глаза, пытаясь в них что-то рассмотреть.
— Все хорошо. Меня никто не обидел, — улыбаясь, делилась своим спокойствием.
— Они ответили на вопрос?
Ждала, что спросит. По-другому и быть не могло. Именно за этим он меня и посылал туда, да только отвечать правду не собиралась.
Место, в которое меня привели, оказалось небольшим поселением фениксов. Человек сто, может, чуть больше. Мужчины, женщины, дети и старики. Они жили в деревянных домах, вели хозяйство и разводили кроликов. Кроме того, занимались сбором ягод, грибов, фруктов и трав. Размах поражал.
Оказалось, что большинство из этих людей появились здесь как те, кого называют фоксами. Всех их встречала Миранда — та самая седовласая женщина. Каким-то способом ей удалось вернуть огненных птиц к человеческой жизни, но раскрывать свои секреты старейшина не торопилась.
Познакомив меня с поселением, пригласила к костру. Я с удовольствием слушала истории их жизни, но время подгоняло.
— Ты можешь не возвращаться. Что ждет тебя там? Смерть. Так останься с нами. Мы дадим тебе кров, работу и защиту, — говорила Миранда, когда остались наедине.
Привлекательное предложение, да. Да только у меня уже есть жизнь, неотъемлемой частью которой являются Колл и Николас. Вот так просто вдруг приняла и осознала, что именно они моя семья. Мне есть за что бороться рядом с ними и нет ни одной причины, чтобы оставить их.
— Спасибо за предложение, но…
— Не отвечай сейчас. Захочешь вернуться к нам, и мы будем рады принять тебя. — Взяв меня за руку, она мягко сжала ее, подбадривая. — У тебя есть личный вопрос. Задай.
— Мне не у кого учиться. В городе фениксы скрываются даже друг от друга. Признаться, я не знаю, как подобные мне воскресают.
Это был мой самый большой страх — умереть, не сумев воскреснуть.
— Почувствовав приближающуюся смерть, отчетливо представь место, в котором хочешь возродиться. Там, где должна случиться смерть, останется только пепел, а ты перенесешься туда, куда задумала. Только про одежду не забудь. Мы рождаемся чистые не только душой, но и телом.
— Если я представлю вашу деревню, то смогу перенестись сюда?
— Да, — улыбнулась женщина.
— Ответите, как разрушить магическую клятву? — теперь я ощущала себя подготовленной ко всему.
— Каждая клятва имеет главную цель. Я вижу, что над вами висит любовь. Ваша клятва разрушится, как только вы по-настоящему полюбите друг друга. Он уже любит тебя, но ты… В тебе это чувство еще не окрепло.
— Как вы это видите? — не понимала, откуда знает наперед о том, что хочу спросить. Откуда видит все, хотя я ни слова не сказала об условиях клятвы.
— Я, как и ты, наполовину иллитка, но моя сила помогает мне видеть то, что в упор не замечают другие.
— Вы возвращаете фоксов к жизни гипнозом? — вдруг поняла я очевидное.
— Верно. А теперь иди, иначе твой возлюбленный вот-вот сорвется и примчится сюда.
И вот теперь я стояла напротив Николаса, который по-прежнему ждал ответа.
— Они не знают, как разрушить нашу клятву.
— Тогда зачем они позвали тебя?
— Они предлагали остаться с ними, — ответив частичную правду, поспешила изменить тему. — Ты знал об их поселении?
— Конечно. Время от времени мы оставляем за стеной для них продукты и одежду. Они помогают фоксам вернуться к нормальной жизни и таким образом вносят вклад в защиту Горезии. Жаль, что не смогли помочь. Они были нашей последней надеждой.
Вернувшись за стену, так и молчали. Пока Николас отдавал распоряжение о позднем ужине, я сходила в душ. Понимала, что нам нужно поговорить, и чем быстрее, тем лучше, поэтому, расположившись на кровати, закинула первую удочку:
— Николас, твой отец…
— Не переживай. Еще есть шансы. Утром я переговорю с теми, кто сейчас живет между стенами. — В его голосе было столько уверенности.
— Это не выход. Николас, ты будешь виновен в чужой смерти, как ты не понимаешь?
— Я? Я понимаю.
— Твой отец знал, на что шел. Так уважай его решение! — вскочив, начала метаться по комнате. Не могла подобрать правильных слов, и это бесило больше всего. Не знала, как достучаться. — В понедельник тебе принимать управление Горезией, так подумай об этом! Проведи последние дни с отцом!
— Это не твое дело. — Его тон убивал, растаптывал, но понимала: хочет уколоть, ударить, чтобы сделать больно. Чтобы разделить свою боль.
— Это мое дело, потому что оно напрямую касается тебя! Я твоя жена, каравараза тебя покусай! — нервы сдавали. Уже перешла на крик, и плевать, что кто-то может услышать.
Ужин остывал.
— Завтра же ты покинешь Горезию.
— Снова прогоняешь? Не надоело еще, а? А ты не подумал, что там мне грозит куда большая опасность, чем здесь? Если меня там выпьют, то и ты умрешь! Об этом ты забыл?
— Тебя и здесь найдется кому убить.
— Ты непробиваемый осел! — всю трясло от негодования, от злости. Схватив подушку, бросила ее прямо в мужчину. — Я не уеду, ясно?
— Значит, ты еще большая дура, чем мне показалось! — подушка полетела обратно и попала мне прямо в голову.
— А ты идиот, который вместо того, чтобы принять реальность, пытается сбежать от нее! Только знай, она догонит и врежет еще сильнее! — бросив одну подушку, тут же швырнула и другую, попав мужчине по лицу.
Кажется, переборщила, но каяться было поздно.
Поднявшись со стула, Николас медленно надвигался на меня, а я тихонечко отступала к стене. Если успею извернуться, то смогу открыть окно и прошмыгнуть на улицу…
— Только попробуй прикоснуться ко мне! — пыталась выглядеть грозно, но голос дрожал.
— Как-то ты очень выборочно помнишь о том, что ты моя жена.
Рванув к окну, тут же оказалась прижата к нему. Пальцы впились в талию. Ощущала его желание, откликаясь каждым миллиметром тела. Мой громкий стон стал полной капитуляцией.
— Я давал тебе шанс убежать… — горячие губы коснулись шеи, вызывая приятную дрожь.
* * *
Понедельник наступил стремительно. Все воскресенье Николас провел с отцом, который уже не мог встать с постели. Этой ночью он умер и, наверное, обрел покой.
