– И это все?
Меня вдруг прорвало. С чего этот черт решил, что меня нужно учить уму-разуму? В конце-то концов! Я слушаю Weather Report! Получаю удовольствие! И тут врывается черт со своим идиотским сообщением о том, что Лоя, видишь ли, выходит из дела!..
– Это значит, что нам теперь придется менять всю атрибутику нашего частного сыскного агентства! Начиная с визиток и заканчивая входной дверью! На которой аршинными буками написано «Каштаков, Гамигин и Розье»! И мне даже думать не хочется о том, во сколько нам это обойдется!
– Димка, ты дурак.
Вот и все, что сказал Анс в ответ на мою гневную тираду. Сказал спокойно, почти без эмоций, вроде как просто констатируя факт. Но при этом он еще и смотрел на меня, как на законченного идиота.
Я молча развел руками. Мол, признаю сей факт, но ничего не могу поделать; принимайте меня таким, как есть, или не принимайте вовсе. Вот так.
Я потянулся за бутылкой. Но демон схватил ее первым и переставил на дальний конец стола.
– Ты же не хочешь, чтобы она уходила.
– Конечно, не хочу.
– Ну, так не будь дураком, скажи ей об этом!
– Она это знает.
– Дурак, – безнадежно махнул рукой Анс.
– Хорошо. – Я решил не вступать в бессмысленный спор. – Ты уже трижды назвал меня дураком. Доволен?
– Нет.
– И сколько же раз тебе нужно это повторить, чтобы получить полное удовлетворение?
Гамигин озадаченно поджал губы. И во взгляде его появилось что-то новенькое. Отдаленно напоминающее сочувствие.
– Знаешь, что я никак не могу понять?
– Наверное, как Чарли Паркеру удавалось извлекать божественные звуки из полой железяки?
– Или как двум любящим друг друга людям удается постоянно ссориться.
Я очень постарался и придал лицу выражение полного клинического идиотизма.
– Это ты о ком?
– Дурак.
– Четвертый раз!
– И я все еще не удовлетворен.
– С чего ты взял, что Лоя меня любит?
– Не прикидывайся дураком.
– А, так значит, я только прикидываюсь!
– Мы – телепаты!
– Постой. – Мне вдруг показалось, что в нашем разговоре я упустил нечто очень важное. И это заставило меня мигом прекратить валять дурака. – Ты хочешь сказать, что Лоя сама дала тебе прочесть эту мысль?
– Поздравляю, Пинкертон!
В усмешке, которой сопроводил эту реплику демон, сарказма было больше, чем косточек в гранате.
– Но – зачем?
Анс с досадой цокнул языком и головой покачал:
– Нет – не Пинкертон.
– Ты хочешь сказать…
Я начал фразу нарочито медленно, надеясь, что Анс не выдержит и перебьет меня.
Так и случилось.
Вот только слова демона были совсем не теми, что я ожидал.
– Я сказал уже все, что хотел. Теперь очередь за тобой. Ступай, поговори с Лоей.
– О чем, по-твоему, я должен с ней говорить?
– Это уж тебе виднее. На твоем месте я бы первым делом извинился.
– За что?!
– Да без разницы! За все сразу! Ты что, женщин не знаешь?
– Таких, как Лоя, – нет.
– Женщины, даже такие, как Лоя, обожают прощать. А для того, чтобы она могла тебя простить, нужно сначала принести извинение. Все равно за что.
Я ненадолго задумался. Даже глаза прикрыл, чтобы сосредоточиться. Я попытался найти хотя бы тень чувства вины. Хотя бы блеклое ее подобие. Но, как ни крути, выходило, что мне просто не за что себя винить. Я был чист и невинен как младенец. Можно даже сказать, как агнец божий – но демон бы этого не понял. Поэтому я только головой затряс.
– Я не чувствую себя виноватым.
– Хорошо. – Анс сложил руки на груди. Это означало, что он готов всерьез за меня взяться. – Из-за чего вы поссорились последний раз?
Последний раз? Этих последних разов было столько, что я со счета сбился! Впрочем, если подумать… Как следует подумать… Да! Это было в субботу. Хороший был день. Солнечно, но не жарко. Деревья все в золоте стоят. А та листва, что уже облетела, прикрыла мусор на газонах. Использованных шприцев и презервативов почти не видно. Осень, которую я люблю. А Лоя ненавидит. Ее, видишь ли, раздражает яркое солнце и слишком голубые небеса. И еще ей захотелось узнать, какому идиоту пришло в голову выкрасить мусорные ящики в веселенький розовый цвет? Я ей сказал. Она не поверила. Мы хотели пообедать в суши-баре, скомбинированном с пиццерией. Тогда мне это казалось замечательной идеей – Лоя любит то, что едят палочками, я готов согласиться на макароны и пиццу. Теперь я понимаю, что лучше бы нам этого было не делать. Я могу в мельчайших деталях восстановить все, что произошло после того, как хостес усадила нас за столик. Могу, если постараюсь, припомнить каждую фразу из тех, которыми мы обменивались. Но вы все равно не поймете, почему менее чем через полчаса я чувствовал горький стыд за себя самого, за то, что я полнейшее ничтожество, да и вообще ни на что не годен. Почему? Да потому что я и сам этого не понимаю. Лоя постоянно улыбалась мне и говорила милые слова. Но то, как она это делала… Мне не удастся это передать, как бы я ни старался. И, что самое главное, она вовсе не пыталась меня обидеть или хотя бы поддеть. Нет! Совсем наоборот! Она демонстрировала мне свои чувства. А мне было из-за этого стыдно. И не за нее, а за себя.
– Она постоянно, все время доказывает мне свое превосходство, – пожаловался я Ансу.
– Так.
Демон смотрел на меня так, будто не видел ничего противоестественного или хотя бы необычного в том, что я сказал.
– Ты находишь это нормальным?
– Абсолютно. Любая демоница хочет заботиться о своем мужчине. А у тебя не должно быть сомнений в том, что она на это способна.
– Я и не сомневаюсь.
– Так в чем же тогда проблема?
– В том, как она демонстрирует свое горячее желание стать моей женщиной. То есть демоницей.
– А, я, кажется, понимаю. – Анс улыбнулся и погрозил мне пальцем, как нашкодившему пацану. Причем нашкодившему не по-крупному и не по злому умыслу, а так, по глупости. – Ты воспринимаешь Лою как женщину.
– Прости, а как еще я должен ее воспринимать?
– Она – демоница!
– И что? При этом она не женщина?
– Женщина. Но… – Анс направил на меня указательный палец, будто ствол пистолета. – Она – демоница.
– Так, хорошо. – Я поднял руки и, не зная, что бы еще с ними сделать, пригладил волосы. – Ты хочешь сказать, что она унижает меня, потому что я не демон?
