– Замечательная сегодня погода, а, Вячеслав Семенович?
За окном сыпал мелкий, нудный дождик; небо было затянуто серой, беспросветной пеленой. Погода строго на любителя.
– В окно смотришь? – догадался бывалый чекист.
– Я телевизор уже лет пять как выкинул.
– А что так?
– У меня от него голова болит и давление подскакивает.
– Понимаю. Значит, новостей не слышал?
Я насторожился.
– А что, есть новости?
– Новости всегда есть, Каштаков, – назидательным тоном произнес полковник Малинин. – Только иногда они хорошие, а чаще – плохие.
– И какие же на этот раз?
– Ну, это смотря с какой стороны глянуть.
Понятно, Малинин решил поиграть. В кои-то веки ему стало известно что-то, о чем я еще не слышал.
– Не томите, Вячеслав Семенович.
– Короче, Каштаков, ты мне денег должен.
– Денег? – я был искренне удивлен.
Чего-чего, а вот денег с меня полковник Малинин никогда не требовал. В отличие от многих других.
– А что, ты думал, я задаром стану за тебя твою работу делать?
– Могу взять вас в штат, только скажите.
– На фиг мне твой штат, Каштаков! У тебя там, в штате, чертей полно!
– Уверен, вы сработаетесь. Черти – они ведь не ангелы – порядочные люди.
– Когда ты последний раз видел порядочного человека, Каштаков? – усмехнулся Малинин.
Да вот только как-то совсем уж не весело. Так что сразу стало понято, что в его окружении с порядочными людьми напряженно. Поэтому я счел за лучшее не вдаваться в детали – промычал в ответ нечто невразумительное.
– В общем, так, Каштаков, не думай, что ты умнее всех. Мы у себя на Лубянке тоже не дуршлагом кисель мешаем!
Надо же! Какая яркая идиома!
– И что же, позвольте полюбопытствовать, попалось вам в дуршлаг на этот раз?
– Убийца Степана Виевича Хмаренко.
– Да вы что? – искренне удивился я.
Честно признаться, в первый момент, когда я услышал, что убийца Макака найден, мои ощущения были двоякими. Я испытывал некоторое недовольство из-за того, что преступление раскрыл кто-то другой. И в то же время был рад, что всей этой непонятной бодяге с ангелами, демонами, секретным институтом, работающим в нем эстонцем и его замечательными родителями, у которых похитили воспоминания, все-таки пришел конец.
Полковник же, судя по голосу, испытывал распирающее его во все стороны чувство гордости. Вполне законное, следует признать. На этот раз.
– Квартира у Макака, ты сам видел, хуже, чем хлев после нашествия варваров. Однако ж мои ребята как следует покопались в этом авгиевом стойле и, представь себе, Каштаков, на осколке граненого стакана нашли свеженький отпечаток большого пальца правой руки. Не принадлежавший, заметь, убитому, однако ж успевший отметиться в нашей богатой картотеке. Пальчик принадлежал, – я затаил дыхание, – Петикарпову Игорю Геннадиевичу. Мелкому вору, известному так же под кличкой Иван-Рыбак. Через черточку пишется.
Я почувствовал легкое разочарование. В моем представлении, человек, которого мы искали, не был похож на мелкого вора. Скорее всего, он вообще не был связан с криминальным миром. Он работал в одиночку. Очень профессионально и четко. А тут вдруг, на́ тебе – Иван-Рыбак. Да еще и через черточку.
– Почему Иван?
– Это ты у него, Каштаков, сам при случае спроси.
– А случай представится?
– Конечно. Он сейчас в ментовке сидит. Попал туда три дня назад, в ночь после убийства.
– За что?
– За драку с милицией. Пьяный был, а потому не ведал, что творил.
– Так он во всем сознался?
– Легко. Говорит, что встретил Макака в день убийства. Тот был в весьма приподнятом настроении, хотя и трезвый. А Иван-Рыбак, значица, мрачный, потому что с бодуна. Макак сам пригласил его к себе домой, чтобы дельце какое-то успешное обмыть. Дома же, выпив как следует, Макак показал Петикарпову видеокамеру. Сказал, что спер ее по заказу и вскорости отвалят ему за нее огромные деньжищи. Дальше Рыбак начинает путаться в показаниях. Видимо, к этому моменту от выпитого крыша у него совсем съехала. Говорит, что, вроде бы, они из-за чего-то поссорились с Макаком, а вот из-за чего именно – не помнит. Макак его, вроде бы, табуретом огрел. Петикарпов такого унижения снести не смог и полоснул приятеля ножиком по горлу.
– Нож нашли?
– Да, он с ним же и на ментов кинулся. Вполне соответствует разрезу на шее Макака.
– Я думал, это работа профессионала.
– Ну, не знаю, может быть, Петикарпов только прикидывается любителем. Не зря ведь, наверное, нож с собой повсюду таскает. В общем, прирезав Макака, Иван-Рыбак прихватил видеокамеру, разумно рассудив, что покойнику она уже ни к чему, а заодно и остававшуюся в доме выпивку, и отправился на ВДНХ.
– Почему туда?
– Макак сказал, что там у него намечена встреча с заказчиком. Ни времени, ни места встречи Петикарпов не знал, однако, будучи в стельку пьяным, уверенно отправился среди ночи на выставку, рассчитывая выручить хорошие деньги за украденную Макаком камеру. Прибыв на место, он присел на скамеечку и начал убивать принесенное с собой спиртное. Там-то на него и налетел милицейский патруль. Плохо соображая, что к чему, Рыбак бросил видеокамеру на лавочке и полез в драку. После чего получил дубинкой по затылку, уже поврежденному табуретом, был обезоружен и доставлен в участок. Где и пребывает по настоящее время. А камеру, видимо, кто-то прихватил.
– Камера у меня.
– Да ты что! Ну, ты и шустряга, Каштаков!
– Но в камере нет мемки. Из-за которой как раз и убиваются несчастные эстонцы.
– Ну, правильно. Петикарпов, он же Иван-Рыбак, вынул мемори-карту из камеры и сунул в карман. Хотя при допросе и не смог объяснить смысл своих действий. До недавних пор мемори-карта сия хранилась среди вещей, изъятых у гражданина Петикарпова при аресте.
– А сейчас?
– Сейчас она у меня. И, знаешь что, Каштаков?.. Я готов ее тебе отдать.
Я едва не задохнулся от восторга.
– Вячеслав Семенович! Вы и представить себе не можете, насколько я вам благодарен!
– Не меня благодари, – полковник Малинин понизил голос. – Меня попросил об этом наш общий знакомый, – пауза, – Сергей Викентьевич очень радеет за московский туристический бизнес. Я же не стал возражать, поскольку, скажу тебе честно, Каштаков, мои молодцы несколько раз просмотрели все записи на этой мемке. Сперва от начала к концу, потом в обратную сторону. И не нашли там ровным счетом ничего интересного. Понимаешь? Абсолютно ни-че-го! Обычная любительская съемка. Туристы стараются запечатлеть все, что попадается на глаза. Вот так-то, Каштаков. Не знаю, рад ты этому или нет, но, в любом случае, с тебя причитается.
