Интерьер «Оскара Уайльда» был весьма удачно выдержан в стиле модерн. Яркие, контрастные цвета, и ни одной прямой линии. Лишь только волны, завитки и раковины. Фальшивые окна, подсвеченные с обратной стороны, демонстрировали на имитирующем старую бумагу бледно-желтом фоне гравюры Бердслея. Тягучая, меланхоличная фортепианная музыка не глушила все прочие звуки, а будто обтекала их, делая частью самой себя.
Гармонично, стильно. И, что так же немаловажно, вполне доступно по ценам.
Посетителей было немного. Я бы даже сказал – на удивление мало. Небольшие компании по три-четыре-пять человек негромко беседовали о чем-то своем, дегустируя кулинарные шедевры от Аавала Семифракийского. И лишь за столиком, стоявшим возле окна, на котором была изображена Саломея с головой Крестителя, грустно потягивал пиво одинокий мужчина, похожий на престарелого хиппи.
Вот он-то и был мне нужен.
Не успели мы с Ансом снять мокрые плащи, как навстречу нам выбежал хозяин заведения, милейший Петр Николаевич Власенко. Некогда служивший в государственных органах, в период бурной перестройки и тотального кооперативного движения Петр Николаевич сделал выбор в пользу частного предпринимательства. И, как мне кажется, ничуть об этом не жалел. Невысокого роста, плотного телосложения, чуть полноватый и лысоватый, он был неистощимым источником доброжелательности и дружелюбия.
– Дмитрий Алексеевич! Уважаемый Гамигин! Давненько же вы к нам не заглядывали!
Анс смущенно улыбнулся и потупил взгляд.
Отвечать пришлось мне.
– Дела, дорогой Петр Николаевич. Дела, знаете ли…
Я попытался изобразить руками то, что не мог выразить словами. Нечто аморфное, бесформенное и необъятное.
– Да будет вам, Дмитрий Алексеевич! – замахал на меня руками Власенко. – Дела делами. А кушать-то все равно надо. Человек, поедающий пиццу с хот-догами, не достоин именоваться цивилизованным. Цивилизация – это, прежде всего, хорошая кухня!
Мне стало стыдно. И я не стал говорить, что ел сегодня на обед именно то, что ни один цивилизованный человек не возьмет в рот даже под страхом голодной смерти.
– Ну да ничего, ничего! – Петр Николаевич ободряюще подмигнул демону. – Сейчас мы все исправим. – Он подхватил нас под локотки и повлек в обеденный зал. – Для начала я хочу предложить вам наш фирменный теплый салат «Дориан» из говяжьей печени, дыни и граната. А пока вы будете вкушать сей замечательнейший кулинарный шедевр, Аавал расскажет вам о лучших блюдах из тех, что мы можем предложить вам сегодня.
Будучи уже не первый год знакомыми с Петром Николаевичем Власенко, мы с Гамигином знали, что, когда дело заходит об угощении, с хозяином «Оскара Уайльда» проще согласиться, чем спорить. Поэтому мы так и сделали – согласились. Но попросили посадить нас за столик с одиноким посетителем. Если, конечно, тот не станет возражать.
Мужчина, коротавший время в обществе Саломеи, головы Крестителя и на треть пустой кружкой пива, выглядел лет на пятьдесят. Хотя на самом деле ему было на десяток больше. Почти все посетители «Оскара Уайльда» были завсегдатаи, ради удовольствия общения с единомышленниками съезжавшиеся сюда едва ли не со всех концов Москвы. Поэтому и одевались они в соответствии с заданным стилем. Узкие, обтягивающие голени и бедра велюровые брючки, батистовые рубашки светлых тонов с широкими воротниками, кружевными манжетами и плавно обтекающими плечи жабо, разноцветные жилетки, расшитые серебряными и золотыми нитями, бисером и искусственным жемчугом, широкие береты тэм-о-шентер и шляпки-таблетки, украшенные брошками и перьями. На этом пестром фоне наряд человека, за столик к которому мы решили подсесть, выглядел, можно сказать, экзотично. На нем были старые, затертые до дыр джинсы, на бедрах испещренные разноцветными пятнами краски, как будто художник за работой то и дело вытирал о них свою кисть, и такого же вида джинсовая куртка с многочисленными карманами и кармашками, значками и нашивками. Под курткой была надета черная майка со скалящимся черепом и надписью «Хочешь помереть? Спроси меня как!». Отчасти седые, чуть вьющиеся волосы странного чудака, несколько поредевшие возле лба, но все еще густые на затылке, были зачесаны назад и перехвачены тянущейся через лоб широкой плетеной полоской с древними индуистскими символами, истинный смысл которых давно затерялся в глубине веков. Потому и толковали их кому как вздумается. Довершала картину широкая, красивая борода на две ладони и аккуратно расчесанные усы.
Увидев нас с Гамигином, старый хиппи снял разноцветные очки в круглой металлической оправе; одно стекло розовое, другое – зеленое. Взгляд у него был не удивленный, а недоверчивый. Как у закоренелого скептика, увидевшего приведение. То есть недоверие его было обращено, в первую очередь, на себя самого. И именно в себе он искал причину того, что происходило нечто, выходящее за рамки его представления об устройстве мироздания. Быть может, причиной всему легкий насморк? Бессонница? Или калабрийский сыр качоквалла, что он ел на завтрак?
– Кого я вижу, – произнес он негромко, абсолютно невыразительным, лишенным каких-либо интонаций голосом.
Я взглядом указал на свободный стул.
– Разрешите?
– Конечно, – рукой, в которой он держал очки, одинокий любитель пива провел над столом. – А то я уже начал засыхать от скуки.
– Или от недостатка пива?
– И от этого тоже.
– А где вся компания?
– Кто их знает. Может, корова языком слизнула. А может, инопланетяне сбондили. Слыхали, прошлой ночью над Зарядьем тарелка кружила…
Человека в драной джинсовке звали Антошей, и это был хорошо известный в профессиональных кругах хакер. Неугомонный ветеран, все еще не ушедший на пенсию. За молодыми он, понятное дело, угнаться уже не мог, но потусить в их компании любил. Кстати, знакомство с молодыми продолжателями славных хакерских традиций позволяло Антоше элегантно выходить из ситуаций, когда он понимал, что с предложенной работой ему не справиться. «Меня это не интересует, – снисходительно усмехаясь, говорил он заказчику. – Но, если хотите, могу порекомендовать вам пару молодых, перспективных ребятишек, которые, я полагаю, справятся с этой задачкой».
– …А три дня назад в районе Белых Столбов удалось сфотографировать группу летающих стержней…
Инопланетное вторжение, которое уже не за горами, было излюбленной Антошиной темой. О зеленых человечках, ангаре «восемнадцать» и Камышинском полигоне он мог говорить без умолку. Если находил благодатного слушателя.
Зато «Мифоскопом» Антоша не баловался. И сурово порицал тех, кто к этому делу склонность имел.
Антошин отчет о злодеяниях элайнов прервала официантка, принесшая нам с Гамигином по «Дориану».
– Антоша, вы какое пиво пьете? – спросил у старого хакера Гамигин.
Антоша сначала оценивающе посмотрел на свою почти пустую кружку. Затем заглянул в нее. Понюхал. И наконец попробовал на вкус.
– Вообще-то «Мелкопоместное». Но исключительно по причине экономии средств, в коих ныне я испытываю недостаток. Так что, ежели вы угощаете, то я бы предпочел «Адское Пламя».
