– У нас этого добра на всех хватит, – процедил сквозь зубы Гамигин.
Ну, если Анс так говорит, то я спокоен. Гамигин мало того что понимал толк в оружии, он еще и любил его. Любил примерно так же, как я джаз. А может быть, и сильнее. Он знал о каждом образце ручного огнестрельного оружия все. И даже немного больше. Как какой-нибудь коллекционер нэцкэ, он мог рассказать захватывающую историю о любом предмете из своего собрания. Оружие внушало ему уважение своей эстетической целесообразностью, техническим совершенством и завершенностью каждой линии. Это не я придумал – так сам Анс говорит. При этом сам процесс стрельбы не доставляет ему ни малейшего удовольствия. Даже по мишеням.
Встреча с Виктором была назначена на улице Сальвадора Альенде, возле стадиона «Юность». Не заметить его белый дрэговый «Додж-Челенджер» было просто невозможно. Машина лезла в глаза, как муха, севшая на экран телевизора во время эротической сцены. Впереди нее стояла темно-синяя милицейская машина, разукрашенная проблесковыми маячками, как новогодняя елка. Судя по тому, как блестела машинка – и это несмотря на осеннюю слякоть, грязь и традиционное московское бездорожье! – сидел в ней, как минимум, полковник. А то и два.
Взгляд, которым одарил меня Анс, показался мне не то удивленным, не то осуждающим. Напрасно он так. Это ведь не я Виктору машину выбрал и эскорт к ней приставил.
– Паркуйся, – кивнул я, сохраняя на лице невозмутимое выражение.
Так было надо. Кто-то ведь должен делать вид, что все идет по плану.
Анс припарковал «Хэлл-мобиль» в сантиметре от заднего бампера «Доджа».
– Что дальше? – спросил он, не снимая руки с руля.
Ничего не ответив, я запахнул плащ, поправил шляпу и вышел из машины.
Порыв ветра хлестнул по щеке. Как будто я нанес ему смертельное оскорбление, за что он теперь требовал от меня сатисфакции. Не дождется! Не до него сейчас.
Стекло со стороны пассажирского сиденья плавно опустилось в тот самый момент, когда я к нему подошел.
С последней нашей встречи Виктор почти не изменился. На вид ему было около пятидесяти. Но выглядел он моложаво. Лицо гладкое, чисто выбритое. Без каких-либо следов скрытых или явных пороков. В машине даже куревом не пахло. Только каким-то тонким парфюмом. Острый нос, небольшие, живенькие глаза. На висках глубокие залысины. Да и на макушке уже просматривается проплешина. Одет в дорогой темно-синий, в крупную полоску костюм. В кармашке – малиновый носовой платок, сложенный каким-то особо причудливым образом.
– Добрый день. – Я коснулся кончиками пальцев края шляпы.
Как будто честь отдал.
А может, придержал от порыва ветра.
Взгляд, устремленный на меня, был откровенно оценивающим. Виктор словно прикидывал в уме, сколько на меня можно поставить. Однако лицо его оставалось бесстрастным, как у индейца на переговорах. Прочесть что-либо на нем было решительно невозможно.
Мы с минуту молча смотрели друг на друга, причем оба не испытывали при этом ни малейшего неудобства или неловкости. И это было хорошо. Это могло стать началом взаимопонимания.
– У вас все готово? – спросил наконец Виктор.
– Мы думаем оставить машины здесь и пойти к дому пешком. Там демоны займутся работой.
– Что вы называете работой?
– Им предстоит отыскать квартиру, в которой держат заложницу.
– Каким образом?
– Телепатия.
Виктор хмыкнул. Не то чтобы скептически, но несколько недоверчиво.
– Я слышал, что демоны владеют телепатией.
– Но не верите в это?
– Скажем так, предпочитаю более современные методы.
– Я тоже за прогресс. А еще за мир во всем мире.
– Отлично. Значит, я не зря прихватил с собой специалистов.
Виктор сделал едва заметное движение головой назад.
Наклонившись пониже, я посмотрел на заднее сиденье. Там сидели двое крепко сбитых парней в одинаковых светло-серых плащах. Лица у обоих добрые, открытые, с первого взгляда внушающие расположение. А плечи – настолько широкие, что между ними не втиснулся бы даже сухопарый Виктор.
– Семен и Прохор, – представил мне их Виктор.
Парни дежурно улыбнулись. Как в Голливуде. Окажись на моем месте Станиславский, старик тут же принялся бы топать ногами и потрясать кулаками с криками: «Не верю!»
– Привет, – махнул я ребятам рукой. – И на что они способны? – спросил я у Виктора.
– Очень на многое, – заверил меня тот.
– А они не засветят нас со своим оборудованием?
Вообще-то, я имел в виду довольно-таки броский внешний вид Семена с Прохором. Но решил, что об этом лучше не говорить.
– Дмитрий Алексеевич, вы имеете дело с профессионалами, – спокойно сообщил мне Виктор.
Ну, тут мне оставалось только ему поверить.
– Что ж, начнем.
Я вернулся к «Хэлл-мобилю» и сделал демонам знак – пора, мол, вылезать из машины.
У Гамигина в багажнике было припасено все, что нужно, а именно: стрелковое оружие в количестве более чем необходимом, парочка электрошокеров, три тазера, четыре бронежилета с графеновым покрытием и большая спортивная сумка с одеждой, которую мы с ним обычно используем для маскировки. Анс выудил из груды оружия две почти новые, блестящие смазкой «беретты» и торжественно, как знаки особого отличия, вручил демонам. Те не просто сунули оружие в карманы, а поступили как профессионалы – за считаные секунды проверили обоймы, затворы и прицелы. Для маскировки Набериус, как и планировалось, натянул на себя пончо и мятую шляпу Цигеля. Вид у него в этой одежде был совершенно дурацкий, но зато опознать в нем демона стало практически нереально. Я бы, встретив такого, принял его за чудака с малость поехавшей крышей, так и не избавившегося от идеалов ушедшей юности, что вечно шатается без дела; не потому, что ничего не умеет, а потому, что не желает поступаться заржавевшими принципами. Мараксу досталась безразмерная болоньевая куртка грязно-зеленого цвета – в такой цвет любят красить стены подъездов муниципальных домов, – и серая бейсболка с дизайнерским вывертом в виде надписи «НКГБ».
В ходе нашей совместной деятельности мы с Гамигином пришли к выводу, что случайные прохожие и бабушки, царственно восседающие на скамейках возле подъездов, меньше всего обращают внимания на людей, смахивающих на идиотов. Быть может, опасаются, что ежели хоть словом с таким перемолвишься, так потом от него не отвяжешься; поэтому лучше глядеть в сторону и делать вид, что вовсе его не замечаешь. Хотя, может быть, происходит это инстинктивно, на некоем подсознательном уровне. Ведь почему-то испокон веков, у всех народов считалось, что связываться с юродивыми не стоит. А вот прилично одетые люди, как правило, вызывают у окружающих повышенный интерес и скрытое – до поры до времени – недовольство. Кто знает, что тому виной? Примитивная зависть? Или же это явление совсем иного, более высокого порядка? Что-то вроде культурных барьеров?.. Ответов на эти вопросы не существовало. Во всяком случае, я их не знал. Но, как бы там ни было, у нас с Гамигином имелись свои, тщательно отработанные образы городских чудиков. Свои на каждое время года. Сегодня Гамигин натянул байковую куртку с капюшоном, под который надел бейсболку, так, чтобы козырек торчал. Глубоко засунув руки в карманы, Анс ссутулился и втянул голову в плечи. По спине расползлась сделанная Лоей рукотворная надпись «Каждой твари – по харе!». Ну а когда демон надел крапчатые штаны-милитари и тяжелые, на рифленой подошве бутсы с тупыми, окантованными металлом мысами, он окончательно сделался похож на выжившего из ума гопника. Мой карнавальный костюм был не столь экстремален. Я изображал молодящегося сторонника здорового образа жизни, который сам никак не мог избавиться от вредных привычек. На мне были поношенные белые кроссовки, синий спортивный костюм с эмблемой никому не известной фирмы «Gundos» – пузыри на коленках и подкладка, имитирующая отвисшее брюхо, – розовая спортивная шапочка с помпоном и бабушкины митенки. Последним штрихом стали наклеенные под носом тоненькие итальянские усики.
