Глаза Цигеля алчно блеснули.
Мне стало понятно, как Дьяволу удавалось манипулировать Евой, используя для этого всего-то яблоко. Стратегия пряника оказалась куда более эффективной, чем использованная до этого Богом стратегия кнута. Увы, следует признать, что Бог слишком часто карает как виноватых, так и правых – вспомните хотя бы бедолагу Иова, – а вместо награды скармливает своим самым истым приверженцам несбыточные обещания. Как-нибудь после Страшного суда – это еще более усложненный вариант несбыточного обещания после дождичка в четверг.
Цигель, как и всякий нормальный человек, легко согласился обменять имевшуюся у него информацию на большой кусок вкусного торта. Он прижал ладонью к столу виртуальную мышку, которая в ответ тихо пискнула. Курсор скользнул по экрану и остановился на большом плоском мониторе на столе Айну Хуупа. На экране монитора застыла странная многомерная конструкция, отдаленно напоминавшая не то сжатый кулак, не то съеденное инфарктом сердце.
– Пароль зашифрован в символах скринсейвера? – высказал робкое предположение Анс.
Но, если в картинке на экране и был скрыт какой-то шифр, то разгадать его не смог бы и сам Эркюль Пуаро.
– Не стоит увеличивать число сущностей сверх необходимого, – назидательно изрек Цигель. – Иными словами – зачем делать сложно то, что можно сделать просто? Скринсейвер – это отвлекающий элемент. Вы видите нечто чрезвычайно сложное и совершенно непонятное, и у вас непроизвольно возникает мысль, что в этом таится какой-то смысл. И вам непременно хочется его отыскать. В результате, вы занимаетесь ерундой и не замечаете очевидного.
Цигель мышкой выделил левый верхний угол монитора на столе Хуупа и увеличил его до размеров всего экрана.
– Что у нас тут?
На угол монитора был прилеплен розовый стикер с двенадцатизначным кодом.
– Хууп работает дома, но ему часто приходится забираться на институтский сервер. Поэтому он держит код доступа перед глазами. Если еще больше увеличить изображение, то можно рассмотреть несколько стикеров, наклеенных один на другой. Каждый день – новый пароль. Ну, а дата проставлена в углу кадра.
Я посмотрел на Анса.
– Значит, камера Хуупов действительно была необходима Челину для того, чтобы сгенерировать нужный пароль.
– Да, но откуда он мог знать про стикер с кодом?
– Челин и Хууп одно время вместе работали в Кембридже, – сказала Лоя. – По всей видимости, Челин неплохо изучил привычки Хуупа. Поэтому он и нанял Макака, чтобы стащить камеру.
– Так! За это дело непременно нужно выпить!
Я раздал всем пластиковые стаканчики.
Анс хлопнул пробкой и наполнил стаканчики пенящимся шампанским.
– Но! Первый тост все же за счастливое освобождение Лои! – Я поднял свой стаканчик над головой. – Лоя! Мы тебя любим!
– Я знаю, – очень серьезно посмотрела на меня демоница.
Мне аж не по себе сделалось.
Что она хотела этим сказать?
Цигель сделал глоток шампанского и улыбнулся.
– Мне тут у вас нравится.
– Не думай, что мы каждый день шампанское на работе распиваем, – потрепала парня по дредам Лоя.
– А чем ты вообще занимаешься? – спросил его Гамигин.
– Да чем придется. Консультирую, оказываю услуги, настраиваю внутренние сети, компьютеры собираю… Да я много что могу. Я, кстати, глянул документы, что вы из глаза кошки вытянули. Интересные, должен сказать, документики. Похоже, святоши не просто так всю эту игру с «Мифоскопом» затеяли. Они собирают информацию.
– Какую информацию?
– Любую. Вернее, всю информацию, какую только могут получить. Они сливают ее на свой сервак и обрабатывают с помощью программного обеспечения, над созданием которого как раз и работали Челин, Хууп и прочие приглашенные специалисты. Только, по-видимому, один Челин понял, каково истинное назначение этого программного пула. Святоши работают над оцифровкой нашего мира.
– Разве такое возможно?
– А почему нет?
– Невозможно собрать абсолютно всю информацию о реальном мире – это первое. Второе – мир ежесекундно меняется. В какой именно момент нужно сделать слепок, чтобы можно было назвать его истинной, то есть абсолютно достоверной копией реальности?
– Для того чтобы не заморачиваться подобными вопросами, существует такая вещь, как экстраполяция. Зная основные характеристики интересующего нас объекта, мы можем предсказать его поведение. С той или иной степенью вероятности. Точность будет тем выше, чем больше знаем мы об объекте. Что я могу сказать о совершенно незнакомом мне человеке, которого я впервые встретил на улице? С уверенностью – ничего. Зато я могу с очень высокой степенью вероятности предсказывать поступки человека, с которым я прожил бок о бок несколько лет. Если он идет в магазин, я могу почти точно сказать, что он там купит. И не имеет значения, через какую дверь он войдет в магазин, через правую или через левую.
– Я знаю тебя всего несколько часов, но могу с уверенностью сказать, что если позволить тебе сделать заказ по телефону, то пекарь в ближайшей к нам пиццерии получит премию.
– Это уже не экстраполяция, а дедукция, – уточнила Лоя.
– Совершенно верно, – согласился с ней Цигель. – Таким образом, для того, чтобы создать цифровую модель мира, святошам совсем не обязательно собрать о нем абсолютно всю информацию. Но чем больше ее будет, тем ближе к реальности окажется цифровая модель. Для сбора информации как раз и используется игровой набор «Мифоскоп»… А когда будем торт есть?
Вопрос Цигеля упал в пустоту и канул в безвестности.
– Ну, хорошо, допустим, создадут святоши цифровую модель мира. Что им это даст? Еще одну игрушку, максимально детализированную и приближенную к реальности?
– Как минимум цифровая модель даст им возможность контролировать абсолютно все, что происходит в реальном мире. От взмаха крыльев бабочки где-нибудь в Зимбабве до результатов парламентских выборов в Великобритании. Допустим, мы заинтересованы в том, чтобы в Великобритании к власти пришли лейбористы. Мы задаем это как конечное условие. После этого мы моделируем цепочку событий, которая приведет к победе лейбористов. Причем каждое звено этой цепочки состоит из множества более мелких цепочек. Которые, в свою очередь, состоят из еще более мелких цепочек. И так почти до бесконечности. До событий, которые кажутся нам настолько малозначительными, что в жизни или, если хотите, в реальности, мы попросту не обращаем на них внимания и не принимаем в расчет. Однако ж, изменив какую-то сущую мелочь, например отменив концерт какой-нибудь малоизвестной рок-группы, мы можем повлиять на конечные результаты парламентских выборов в Великобритании.
– Но есть и другой вариант?
– Другой вариант гипотетичен. Существует теория Вулера-Штейна, гласящая, что, если удастся создать абсолютную цифровую модель мира, человеческий разум не в силах будет отличить копию от оригинала. И в принципе ему будет все равно. Представьте себе, что кто-то сумел сделать идеальную копию «Подсолнухов» Ван Гога. Причем, он не только в точности воспроизвел все тона и краски, но и повторил каждое движение кисти мастера. То есть мы имеем две абсолютно идентичные картины. Какая нам разница, какую из них написал Ван Гог? К тому же, не будем забывать и о том, что подобная точность нужна лишь для того, чтобы обмануть экспертов. Большинство же не сможет на глаз отличить копию от обычной, довольно грубой подделки. То есть можно предположить, что, если психотип человека окажется перемещен в более или менее хорошо сделанную цифровую копию привычного ему мира, он этого не заметит.
