Повисла тишина. Багримов сидит в своем кресле, а я стою возле входной двери, и шаг от нее сделать боюсь. Как будто ожидаю что босс на меня с криком «хочу тебя прямо здесь» бросится…
— Подойдите ближе, — произносит Багримов. Ну хоть на вы для разнообразия назвал… Уже легче. Может разговор будет деловым?
Подхожу, но сесть не решаюсь, так и застываю в царстве криво расставленных после собрания стульев и чувствую себя ученицей перед директором. Но тут босс тоже поднимается на ноги и встает прямо передо мной. Какое‑то мгновение оба стоим не шелохнувшись. Как два соперника перед началом раунда, изучаем друг друга. Но я заведомо в проигравших, тут и обсуждать нечего. Не могу ему противостоять… но и без боя не сдамся.
— Жарко сегодня? — произносит Эмир. И я снова теряю связь с реальностью. Такого вопроса точно не ждала… Тем более мы в здании где повсюду кондиционеры…
— Что?
Вместо ответа рука босса взлетает в верх и касается моих собранных в пучок волос. Из него повыбивались пряди и сейчас он трогает одну из них.
— Выглядишь так, как будто тебе дышать трудно. Запихнула себя в тряпки по горло, только веер забыла. Это что, часть нового имиджа? — все это произнесено ледяным тоном, глаза Багримова сужены и лед в них царапает до боли, при этом он продолжает перекатывать между пальцами прядь моих волос.
— Не понимаю, о чем вы.
Глупый ответ из дешевого сериала. Но я теряюсь и ответить так же грубо и хлестко не получается.
— Ну да, тебе невдомек, что с такой прической выглядишь на шестнадцать. Играем в непорочность? Хотим застыдить злого босса, который протягивает к нам свои жадные лапы?
— Нет! Хотим лишь рабочей атмосферы без сальных намеков.
— Значит по-твоему, Солнцева, я сальный? — еще сильнее сужает глаза Эмир. — А приглашать мужчину к себе, целомудренно?
— Нет! Но я не думала, что мы снова вернемся к обсуждению выходных… Думала это в прошлом…
Эмир начинает смеяться.
— А ты забавная, честное слово. Твои игры можно даже признать своего рода развлечением, островато-пряным…Но партия заведомо провальна, потому что игрок не в курсе большей половины правил. Ты же понимаешь, чем все закончится?
— Нет не понимаю! Кто вы такой, чтобы ставить под сомнение мою порядочность, подозревать в играх? Вы первый начали! И втащили меня на этот склизкий ринг, где заставляете играть по вашим правилам. Если я кажусь такой хитрой и порочной — почему просто не уволить меня?
Он отвечает не сразу. Отпив воды, наклоняется ко мне и смотрит прямо в глаза.
— Я сужу по поступкам. Ты — по слухам. Я был с тобой честен. Сказал о своих желаниях. Ты могла отказаться. Могла даже по лицу мне дать — в тот момент. Но ты решила сделать нечто более оригинальное, как тебе в тот момент показалось. Почему не уволю? А зачем? Мне нравятся кошки-мышки.
Понимаю, что в какой-то степени он прав. Но неужели одно неверно брошенное слово, одна ошибка, неверный выбор — это уже клеймо, которое не сотрешь. От фразы про кошки-мышки все тело покрывается испариной. Он произнес эту фразу как-то по-особенному проникновенно. Ясно, что мышь — это я. Серая. Глупая. Я должна доказать, что это не так!
— Я тебя нервирую, Солнцева? — ухмыляется Эмир, снова опускаясь в кресло и вальяжно откинувшись на спинку. — Выглядишь очень нервной и на совещании потела. Прям таки невинная девственница, принесенная в жертву на алтарь. Ты ведь не девственница? — хмурится.
— Нет! То есть… не ваше дело!
— Но мне интересно.
Из последних сил стараюсь сохранить хладнокровие, понимаю что именно этого он и добивается — сделать меня нервной, довести до срыва.
— У тебя такой вид, словно гадаешь, трахну сейчас или нет.
— Чт… что?
Понимаю, что Багримов намеренно издевается надо мной и это доставляет ему удовольствие. От напряжения меня начинает тошнить.
— Прекратите, — хочу, чтобы прозвучало уничижительно, но выходит умоляюще. — Пожалуйста, Эмир, это невозможно вынести.
Поворачиваюсь к выходу так резко, что толкаю стакан с водой на столе и он падает со звоном разбиваясь на тысячу мелких осколков.
— Ой, извините! — опускаюсь на корточки чтобы подобрать осколки, но их так много.
— Не трогай! — снова грубый приказ.
И я снова беспрекословно подчиняюсь, выпрямляюсь перед ним.
— Я не отпускал, — добавляет вкрадчиво, и протянув руку дотрагивается до моего лица, приподнимает подбородок вынуждая посмотреть прямо ему в лицо. — К рабочим моментам мы так и не перешли. С тобой трудно помнить о работе, Солнцева. Сам удивляюсь… Но это так. Не смотри так оскорбленно. Я ничем тебя не унизил. Это же должно быть приятно, осознавать что завела мужика так, что он про работу забыл. Про этику забыл. Вы, бабы, страшное оружие. Иногда массового поражения. С вами по-другому нельзя…
Вторая его рука давит на спину, все ближе привлекая меня к нему. И вот я уже прижата к сильному мужскому телу вплотную. Чувствую дурманящий запах его кожи.
— Ты серьезно хочешь, чтобы я поверил, что испытываешь отвращение ко мне?
Я в тисках, не могу пошевелиться, а если и делаю слабую попытку — объятия становятся еще теснее.
— В тебе слишком много противоречий. Это меня интригует. Держит в напряжении и заводит. Очень, — добавил он, проводя подушечкой большого пальца по моим подрагивающим губам.
— Отпусти, — шепчу судорожно, чувствуя, как кровь приливает к животу и в нем начинают безумствовать бабочки.
Эмир наклоняется и едва заметно касается губами моих губ. Дрожь возбуждения прокатывается по телу, и каждая клеточка наполняется пугающим безумием. Потребностью, которую нет сил подавить. Отчаянно ловлю обрывки самообладания в надежде прикрыться от лавы, грозящей испепелить меня.
— Нет… — слабо шепчу в его приоткрытые губы.
Но он не придает моему «нет» никакого значения. Его руки продолжают гладить меня по спине, притягивая и привлекая к себе, не обращая внимание на мое сопротивление.
Он прижимается к моим губам в глубоком обжигающем поцелуе, вытягивая из меня душу, заставляя корчиться в глубине души одновременно от желания, и от презрения к себе. Впрочем скоро я лишаюсь способности о чем-либо думать. Лишь беспомощно дрожу в его руках, пугаясь остроты своих ощущений и их безумной силы.
Даже не сразу понимаю, что он уже не держит меня в тисках объятий, что я свободна. Стою, пытаясь унять предательскую дрожь во всем теле, а Багримов отступает на несколько шагов и насмешливо разглядывает меня, прищурив глаза. Не могу представить, о чем он сейчас думает. Я слишком потрясена тем что сейчас произошло. Едва держусь на ногах.
Эмир не уходит, хотя получил, наверное, больше, чем рассчитывал. Размазал меня. Полностью отыгрался.
