Я долго не могла прийти в себя после разговора в кабинете. Ударила босса! Теперь мне точно капец! Такой мачо явно еще ни разу не огребал от женщины пощечину. Но вместо ликования в душе поселился ледяной страх. Что теперь будет? Как он мне отомстит? Он явно не оставит мой поступок без наказания.
Но шли дни. Я передвигалась по коридорам компании вжав голову в плечи. Избегала всех. Петровича, Сашку. Окунулась с головой в работу. Стала запирать свой кабинет на ключ, объясняя это тем, что мне нужна полная тишина и покой. И работа закипела, а модели выходили настолько выразительными, необычными, что даже Жанна, поначалу громко возмутившаяся моей новой привычкой, теперь не возникала. Вызывала меня исключительно по телефону, в кабинет не ломилась. Даже премию внеплановую выписала и вручила. И на совещаниях позволила отсутствовать. Работа над коллекцией кипела во всю. Но я превратилась в настоящую отшельницу.
Спустя неделю после пощечины на столе в своем кабинете я обнаружила чек от Тодорова. Безмерно удивившись, побежала в банк. Сразу, даже забыв отпроситься. К счастью Жанны на месте не было и мое самовольство осталось незамеченным. К моему огромному ликованию, чек удалось сразу обналичить. И я, не мешкая, перевела эти деньги матери. Они пришлись родным как нельзя кстати, дом требовал срочного ремонта, крыша текла…
Но я не могла понять, что все это значит? Багримов простил меня за пощечину? Или понял, что был неправ, преследуя? Он охладел ко мне? Значит, можно больше не передвигаться тенью по коридорам? Даже в столовую все это время я не ходила, таскала бутерброды из дома. Сашка дулась на меня, что избегаю, а я не могла ей ничего объяснить… Не хотела портить с ней отношения, но и про произошедшее в кабинете не могла рассказать…
От сухомятки начал болеть желудок… Но получив чек появилась надежда, что это объявление перемирия.
Я стала потихонечку выбираться из добровольной изоляции. Тем более что коллекция шилась полным ходом и мое присутствие теперь было необходимо на разных этажах, в зале репетиций показа, в пошивочном цеху. Через три недели, отсчитанные от стычки в кабинете, я стала выбираться в столовую. Сашка меня сопровождала, но благоразумно избегала темы Багримова и моего странного поведения. Благо тем и сплетен у нее всегда было предостаточно, да и в отношениях с Илоной не все шло гладко, поэтому она чаще всего плакалась в жилетку, подозревая подругу в измене.
Я не видела Эмира три недели! Это не укладывалось в голове. Да, это шло мне на пользу, да и ему, наверное, раз поступил по-человечески и деньги вернул. Но понимания всего этого не отменяло иррациональной тоски, которая грызла изнутри. Я все ждала, когда меня снова в кабинет вызовут. Или в мой ворвется…
А потом, в один день в столовой он зашел под ручку с другой. Скользнул по мне равнодушным взглядом… И прошел, даже не кивнув к барной стойке. Его спутница буквально висла на нем. И пожирала восхищенным взглядом. Это была ведущая модель с моего показа, Аделина Соболева. Эмир переманил ее у конкурентов, посулив бешеные бабки. Именно это сейчас шептала мне на ухо Сашка. Но не почти не слушала. Я была потрясена своими ощущениями, болью, что пронзила сердце. Отчаянной тоской, сжавшей в тисках.
Неужели Петрович был прав и я влюбилась? Можно врать себе сколько угодно, но когда начинаешь сгорать от ревности, поджариваясь медленно, агонизируя, сходя с ума от боли… врать уже не получается. Багримов зацепил-таки меня. Легко было отрицать, пока был рядом, преследовал. А я оказывается делала вид, как мне это все безразлично, неприятно… Но теперь понимаю, что по-своему я питалась от этого его внимания. Пусть и слишком беспардонного, напористого. Я мечтала о другом. О принце, который завалит цветами, а не будет рычать в лицо «Почему не хочешь секса». Но правда в том, что хотела я не кого-то абстрактного. Вопреки логике, хотела именно Багримова.
Теперь я избегаю Багримова уже по другой причине. Он не смотрит на меня, ведет себя так, словно мы никогда даже не разговаривали, словно имени моего не знает. И это причиняет мне боль. Чувствую себя бездомным щенком, выкинутым злыми хозяевами на улицу. Оказывается, равнодушие больнее домогательств. Пусть даже я никогда и никому в этом не признаюсь. Похороню глубоко в душе все эти глупости, это безнадежное чувство к бабнику, красивому кобелю… который любит лишь преследование, охоту. Понял что со мной бесперспективно, что не поддамся на одноразовую связь… и вычеркнул из круга своих интересов. Забыл в один миг, благо жаждущих его внимания женщин — пруд пруди. Полно, этот родник никогда не иссякнет…
Вот и сегодня, Эмир опять появляется в столовой, в компании трех моделей, одна из которых — его девушка, Соболева. Об этом вот уже неделю, точно улей гудят все этажи компании. Аделина — ужасно капризная, грубая, обожает унижать персонал. Настоящая хабалка. Мне уже тоже пару раз доставалось от нее на примерках. Она почему-то смотрит на меня с таким победным выражением, словно выдрала собственноручно Эмира из моих рук. Может какие-то сплетни дошли до нее — не знаю. Если и ходили сплетни о нас с боссом, о произошедшем в бассейне — до меня они не дошли. Возможно, благодаря моему затворничеству. Ну а потом сошли на нет, потому что у босса возникла новая пассия. Которая не понятно по какой причине, постоянно пытается задеть меня, унизить. Появилась новая тема для сплетен и обо мне все забыли. Даже Петрович, с которым мы тоже постоянно пересекаемся по работе, ни словечка. Удивительно — то все жаждали поговорить со мной о Багримове, вмешивались, любопытствовали… И в один миг все испарилось. Кроме Соболевой, которая явно не спокойна в моем отношении.
Ловлю взгляд модели, облаченной в короткое, прозрачное платье, и он полон затаенной злобы. Да что ей надо от меня? Получила мужика — пусть радуется.
— Что такое, Ви? — испуганный голос Сашки вырывает меня из мыслей.
— Ты о чем?
— Ты так побледнела… Что случилось?
— Ничего! С чего ты это взяла?
— Это из-за Эмира?
— Начинаешь заново? — хмурю брови, и Сашка закусывает губу.
— Нет… но мне больно смотреть как страдаешь.
— Ни в коем случае, Саш. Я очень счастлива, что босс нашел себе новую игрушку. Мне игрушкой быть не интересно.
— Но все равно, эта сука Соболева! Она тебя буквально изводит. Хамит на примерках… Вчера я клянусь, еле сдержалась чтобы в морду ей не дать!
— Она грубиянка, согласна. Но причина не во мне, она со всеми такая.
— А мне кажется к тебе эта дура испытывает особое чувство, — фыркает подруга.
— Ей ни к чему ревновать. Эмир остыл, оставил меня в покое. Понял наверное, что как профессиональный работник я важнее. Вот опять премию выписали… Может конечно это Жанна, расщедрилась, но вторую за месяц… Это даже странно. Не могу поверить, что она вдруг воспылала ко мне.
— У тебя шикарные модели, Ви! Ты — счастливый билет этой компании. А Жанна зеленеет от злобы, потому что не может на себя твою коллекцию взять. Боится, потому что знает, что ты близка к боссу.
