— Уже не близка.
— Не понимаю, что между вами произошло, что вы стали вдруг как два полярных полюса. Что он сделал? Что ты сделала?
— Всего лишь объяснила, что меня не интересуют кратковременные связи.
— Ага и он резко отступил и теперь с длинноногой мымрой женихается. Ты знаешь, что она всем рассказывает о свадьбе? Уже о платье задумывается?
— Нет…
Такого я не ожидала, сердце так сильно сжимается в груди, боль настолько пронзительна, что зажмуриваюсь.
— Наверняка выдается желаемое за действительное! — восклицает подруга.
— Мне все равно Саш, серьезно.
Но я врала конечно, мне не было все равно. Все это время я ходила как в воду опущенная, словно кто-то внутри выключил лампочку и мой свет погрузился во тьму. Я ненавидела себя за это. Презирала за то, что стала зависимой от мужчины, который этого явно не заслуживал. Надо во что бы то ни стало переломить это наваждение. Я же мечтала о покое, о возможности творить, без домогательств, преследований… Но сейчас, анализируя, задумалась… Что же все это было? Вел ли себя Эмир так потому что относился ко мне как к дешевке, или просто не умел по другому ухаживать?
Но ту же одергиваю себя. Это мысли влюбленной дуры. И снова одергиваю. Влюбленной? Только не это! Нет, ни за что. Я не влюблена в Багримова. Я к нему никак не отношусь. Он босс и ничего больше.
А тут еще на работе в пятницу объявлена вечеринка по случаю выхода коллекции. Не моей лично — над ней трудилась команда дизайнеров, от каждого по три модели. Работать в команде было очень трудно, но интересно. Увидеть результаты месячного труда на предварительном закрытом показе — это очень волнующе. Но я не хочу идти, потому что там будет Соболева. Она как раз представляет мою модель, и мне придется с ней контактировать. И возможно, рядом будет Эмир… Потому что по офису с понедельника ходят упорные слухи, что на вечеринке после показа Багримов объявит о помолвке с Соболевой.
Всерьез подумываю наесться мороженого и заболеть. Еще со школы для меня это стопроцентный способ откосить от чего-то нежаланного. Слабое горло. Я даже покупаю десяток «Лакомок» с ужасом думая, что от такого количества не только заболею, но и ни в одно платье не влезу…
— Зачем это тебе столько мороженого? — подозрительно спрашивает Сашка, которая везет меня домой вечером четверга.
— Соскучилась, давно не ела. И Люсьен обрадуется.
— Что-то ты темнишь, подруга. Оно же жутко калорийное.
— Ну говорю же — для Люсьен большая часть.
— Старым тем более столько вредно, поджелудочная и все такое.
— Не хочу завтра на вечер идти, — признаюсь неожиданно.
— Я так и думала, — вздыхает Ухватова. — Понимаю.
— И все? Больше ничего не скажешь?
Обычно наоборот затыкаю подружку, прошу не поднимать неприятные темы. Так почему сейчас по-другому? Чего жду от нее? Что беззаботно рассмеется и скажет, что я себя снова накрутила, что все что говорят про Багримова и Соболеву — сплетни. Что слухи про помолвку не может быть правдой…
— Не скажу, — вздыхает Сашка. — Мне нечем тебя утешить…
***
Я все-таки слопала на ночь три «Лакомки», и соответственно наутро болело горло. Обозвав себя идиоткой, я поехала на работу. Потому что если от вечера я намеревалась откосить, то пропустить дневную подготовку и окончательную примерку — не могла. Даже полуживая приползла бы… Самочувствие было отвратным. Забежав в перерыве в столовую, заказала чай с лимоном. Села в самом неприметном и темном уголке, голова просто раскалывалась. Приняла аспирин. И только принялась за чуть остывший чай, как появился Эмир.
Рука, держащая чашку задрожала, и я поспешно поставила ее на стол. Только сейчас, увидев его так близко, я поняла, насколько истосковалась. Впитываю жадным взглядом крупную фигуру, уверенную походку. Он один. Ненадолго, в этом нет сомнений. Это прямо подарок для моего измученного сердца. Увидеть его в одиночестве. Иметь возможность разглядеть из своего дальнего угла, где свет максимально приглушен, и я чувствую себя почти невидимкой. Вот бы еще запах его почувствовать, по которому тоже скучаю. Резковатый, терпкий, с нотками апельсина и бергамота. Я ищу этот запах повсюду. Перенюхала на днях кучу мужских ароматов в большом супермаркете возле дома. Но не нашла.
Сглатываю, и боль в горле напоминает, что надо пить чай. Станет хотя бы чуточку легче. Мне пару часов надо продержаться. Голова раскалывается, возможно у меня температура. Прикрываю глаза, на пару секунд, чтобы почувствовать хоть немного облегчения. И тут слышу:
— Привет, — произносит до боли родной хрипловатый голос. — Я присяду?
Поднимаю глаза и тону в голубом блеске. Эмир сегодня небрит, впрочем, скорее у него недельная щетина. Что делает его облик еще более диковатым и брутальным.
— Да, пожалуйста, — произношу как можно отстраненнее, а внутри буквально все кипит от паники, смешанной с ликованием. Прямо-таки адреналиновый взрыв, растекающийся по венам. Заглушающий и головную боль, и прочую. Я точно оживаю.
— Хотел тебя похвалить, ты отлично работаешь, — так же отстраненно произносит Эмир.
— Спасибо.
И виснет пауза. Мы словно оба теряем нить, не знаем что сказать. Чувствую себя неловко. Наверное поэтому брякаю глупость:
— А я — поздравить.
— Что? — удивленно переспрашивает Багримов.
— С помолвкой. Кажется, сегодня… Ведущая модель, — продолжаю нести несусветный бред и ненавижу себя за это.
— Спасибо, — прищуривает глаза Эмир. — Не знал, что ты интересуешься сплетнями.
— Об этом сложно не услышать, — отвечаю с дерзостью во взгляде. Я так надеялась, что он скажет, что все это чушь и нет никакой помолвки, а Соболева выдает желаемое за действительное. Но он подтвердил. И это разбило мне сердце.
— А вообще, это в твоем духе. Подходит.
Мне вдруг думается, что разговариваем как бывшие любовники. Обсуждаем ошибки прошлого и надежды на настоящее. Безумие. Между нами ничего не было кроме вырванного Эмиром поцелуя… Тогда откуда это чувство, словно от меня кусок отодрали?
— Да, ты права. Мне очень подходит, — тихо произносит Багримов, встает и отходит от моего столика даже не попрощавшись.
Глава 15
Pov Эмир
Выскакиваю из столовой, точно огнедышащий дракон из преисподней, внутри все клокочет от ярости. Больше месяца, блядь. Больше гребаного месяца не приближался к Солнцевой. Игнорирую, не замечаю. Озверел от тоски, от желания хотя бы просто поговорить.
Петрович при встрече смотрит виновато. Считает, что припугнул меня, вынудил. Но правда в том, что я никогда и ничего не боялся. Ни у кого не шел на поводу. Если бы любой другой мне заявил подобное тому, что сказал Данила, ультиматум поставил… я бы не оставил от этого человека мокрого места. Но правда в том, что этот разговор заставил меня посмотреть на все со стороны. И стало настолько тошно…
