— А я — устала как рабыня на плантации, — вздыхаю. — Прости, что хотела сбежать. Я собиралась написать тебе как раз…
— Меня не интересуют причины. Но я не могу отпустить тебя…
— Хорошо, — вздыхаю. — Пошли обратно.
— Нет. Сбежим вместе.
— Но ты не можешь!
— Я все могу. Нет ничего важнее нас, и я сдохну, если прямо сейчас не получу тебя.
***
Домой нас везет Саид, и только его суровое лицо, которое, впрочем, не бросило ни единого взгляда в зеркало заднего вида, останавливает меня от дикого желания залезть к Эмиру на колени. Я хочу его буквально до смерти, меня трясет, я возбуждена, трусики намокли, тело стонет от желания. Атмосфера в салоне накаленная. Чувствую, что Эмир думает о том же, хоть и сидит с невозмутимым видом.
Начинаем целоваться уже в лифте, это болезненные, жадные покусывания, засосы. Рву рубашку на его груди, не в силах расстегнуть ее. Пальцы неловкие, дрожат от желания.
Вваливаемся в коридор, прислоняюсь к стене, чувствуя, что силы окончательно покидают меня. Эмир захлопывает за собой входную дверь и заключает меня в объятия, вжимая в стену. Обмякнув в его руках, подставляю губы и вкладываю в поцелуй все, что накопилось за дни болезненной разлуки. Долгие секунды невыразимого счастья. Его руки жгут мне спину, спускаются на ягодицы, сжимают до боли… Мой стон… язык Эмира погружается в мой рот, и меня поглощает бездна. Жадно отвечаю, посасываю его язык, отдаю всю себя, умираю от желания ощутить его губы везде: на груди, на талии, между ног…Умираю от нетерпения скорее коснуться его обнаженной кожи, почувствовать тяжесть его тела на себе, наполненность им, испытать нежность и жестокость его ласк.
Эмир тоже на грани нетерпения, издает грубые звуки, похожие на рычание. Он вжимается в меня бедрами, чувствую твердость его плоти и едва не всхлипываю от нестерпимого предвкушения.
Не прерывая поцелуя Эмир подхватывает меня на руки, прижимает к стене. Его рука прокрадывается мне под платье, ложится на бедро. Сильные пальцы гладят внутреннюю сторону бедра. Бесстыдно расставляю ноги, и начинаю хныкать от наслаждения, когда горячая рука проникает внутрь, гладит меня…
Неожиданно Эмир снова рычит, убирает руки от моей плоти, хватает меня и несет… в постель.
— Тут удобнее, — хрипит он.
Как завороженная наблюдаю за его лицом, напряженным, с капельками пота на лбу, звериным блеском в потемневших глазах. Тяну к нему руки, но Эмир хватает за подол платье, тянет вверх. Раздается треск ткани.
— Я тебе другое куплю, — бормочет рассеянно. И срывает с меня белье, сначала бюстгальтер, затем трусики. Начинает раздеваться сам, и все мысли, ответы на его слова, которые появились на мгновение в голове, вылетают, испаряются. С трудом сглатываю от восхитительной картины. Обнаженный Эмир Багримов — неотразимое зрелище. Наверное, никогда не перестану так реагировать на своего бесконечно красивого босса.
Он снова наклоняется ко мне, нависает сверху, а я раскидываюсь на постели, сама развожу ноги. Эмир проводит рукой по внутренней стороне бедра, тихо вскрикиваю, когда его палец раскрывает набухшие складки и проникает в меня.
— Скажи, что хочешь меня, — шепчет хрипло мне на ухо.
— Ты и так это знаешь, — выдыхаю судорожно.
Не сводя с меня взгляда, он вынимает палец и снова погружает, глубже, бесстыднее.
Словно сквозь пелену наблюдаю за его лицом, раскрасневшимся, как натянуты жилы на его шее. Он вводит уже два пальца, и я содрогаюсь в конвульсиях наслаждения.
— Хочу тебя, — выдыхаю, закусываю губу, чувствуя подступающие слезы. Не хочу плакать, нет повода, но я настолько счастлива…
— Я самый счастливый мужчина в мире, — произносит Эмир, словно прочитав мои мысли.
И наконец, накрывает меня своим телом, входит в меня, на всю глубину. Растворяемся друг в друге, надолго забывая, покидая бренный мир, парим в облаках невыносимого наслаждения.
— Кто же это все-таки был? — не могу не спросить у Эмира, когда лежим сплетенные объятиями, в полной расслабленности. — Кто так нагло пытался разорить тебя? И почему?
— Причина всегда одна — деньги.
Эмир отвечает спокойно, даже равнодушно. Но я знаю как больно ударила эта ситуация по его самолюбию. Предали некоторые деловые партнеры. Отвернулось несколько тех, кого он считал друзьями…
— Точно не какая-нибудь ревнивая дамочка? — спрашиваю строго, чуть сдвинув брови.
— На этот счет можешь быть абсолютно спокойна. Точнее, на мой счет. Ревнивая дамочка там замешана. Но тут скорее к тебе вопросы.
— Ко мне? — кажется, удивить сильнее меня просто невозможно. — Что ты такое несешь?
— Да, милочка. Помнишь Анжелу Лозинскую?
— Что? Нет… не может быть!!
Неужели это правда, и та изысканная, завораживающая своей красотой, величественная и неприступная богиня — воплощение зла? А я… поверила ей! Позволила себя поцеловать!
— Эй, малыш, ты не расстраивайся, — Эмир притягивает меня ближе, нежно целует, пробегает языком по моим губам. — Ты тут совершенно ни при чем. Лозинская работает на огромную корпорацию, которая прибирает к рукам все что плохо лежит. А я был небрежен в последний год. Расслабился.
— Но она говорила, что занимается рекламой…
— Да, она рулит маленькой фирмой, это прикрытие. Собирает разведданные, делает намеки… Тоже не самое приятное занятие. Кажется, Анжела входит в семью, которая всем этим рулит. Мафия, понимаешь. Возможно, ей и самой это не нравится… Да и не важно все это. Мы отбились. Выплыли, благодаря тебе и твоему таланту. И у нас есть о чем поговорить, помимо бизнеса.
— Например? — спрашиваю, а у самой сердце замирает.
— Например, на какое число назначим нашу свадьбу… И сшила ли ты мне костюм…
Эпилог
Мы долго спорили какой должна быть свадьба, причем не мы с Эмиром, этой теме было посвящено целое совещание на работе. Потому что такое событие — мощный пиар ход, о чем неустанно твердил Петрович, выводя нас из себя. Но в то же время мы понимали, что в его словах есть здравый смысл. Так как наконец-то наступило лето, жаркое, знойное, совсем как наши отношения, мы решили провести мероприятие на природе. И тут нас очень выручили Тодоровы, которые буквально уговаривали, чтобы все прошло в их загородном поместье. Том, где все началось. Где Эмир предложил мне провести с ним ночь, будучи наглым, самовлюбленным тираном, не задумывающимся о чувствах женщин. Но он изменился. Приехав в поместье для встречи с организатором свадеб, бродя по памятным местам, я поражалась насколько другим стал Багримов. Заботливым, трепетным, любящим.
— Ты, дорогуша, вынесла ему весь мозг, — хихикала на девичнике Ухватова. — После этого, в пустую черепную коробку можно вкладывать любую личность.
