Но он отстраняется. Вглядывается в мое лицо. Убирает выбившуюся прядь волос мне за ухо и снова пристально изучает меня.
— Ух-х, Мотылек. Ты меня… потрясла. Ничего себе, — шепчет Принц.
Снова насмешки! Меня взрывают его слова, отталкиваю Артура. Бегу вверх по лестнице в свою комнату, изо всех сил пытаясь сдержать слезы. Дура, какая же дура! Ненавижу себя. Я потрясена до глубины души собственной одержимостью, чувствами, нахлынувшими на меня огромным потоком. Почему, ну почему Принц вернулся? Что ему делать в огромном доме, где лишь двое стариков, прислуга, да больная девчонка? Какие только варианты не приходят в голову. Конечно, глупое воображение, да еще и подстегнутое славным романом Джейн Остин, не могло не шептать: «Из-за тебя, Мотылек. Ты причина». Но разум одергивал: «Опомнись, это глупо! Ты должна запретить себе так рисковать: мечтать и желать. Терзаться мукой и таять от радости…» А если дала себе слабину, как бы ни было больно — держать свои грезы при себе, Артур не должен узнать о них.
— Мотылек? Ты обиделась? — бежит за мной Принц.
Врываюсь в свою комнату, пытаюсь прикрыть дверь, но мне не справиться с почти двухметровым верзилой, решившим догнать меня во что бы то ни стало.
Не в состоянии остановить его, поднимаю глаза и читаю во взгляде Артура настороженное ожидание. Или я вижу то, что мне хочется?
Боже, как можно быть такой глупой?! Такой наивной. Конечно же, он играет со мной! Всякий раз, когда Принц оказывается рядом, я как с ума с хожу. Чувствую необъяснимое желание убежать и спрятаться где‑нибудь. Но в то же время умираю от желания подойти и убрать светлый завиток с его лба, провести руками по широким плечам. Иногда кажется — жизнь готова отдать, чтобы посмотреть в мечтательные глаза цвета серебра, прикоснуться упругим алым губам. Изо всех сил надеюсь, что никто не узнает, какие тайные фантазии убаюкивают меня по ночам. Поэтому снова прячусь за маской ворчливого недовольства:
— Ты опять взялся за старое, да Бурмистров? Специально хотел унизить меня!
— Ничего подобного! Черт, да сам не понимаю что произошло! Я хотел просто поцеловать тебя, по-дружески, не больше. Думал, что ограничусь только этим, и… — Артур раздраженно замотал головой и вошел в комнату. Его тело с кошачьим изяществом опустилось на стул возле окна. Я подошла к нему, потребовать, чтобы он ушел… Но Принц робко дотронулся до моей руки и это обжигающее прикосновение отдалось в каждой клеточке моего тела.
— Василина…
Не помню, звал ли он меня хоть раз по имени. Кажется, да, но сейчас я словно тумане, тут уж не до воспоминаний. Артур в моей комнате и это неправильно, плохо… но не могу ничего поделать, не могу выгнать его. Это выше моих сил.
— Да? — шепчу едва слышно в ответ.
— Мы можем забыть обо всем, что произошло между нами раньше?
— Почему?
— Мне не нравятся эти воспоминания. Я был уродом. Прости.
— Хорошо. Прощаю.
Вот так просто. Почему нет? Я не из тех, кто копит и лелеет обиду.
— Спасибо. Знаешь, я расстался с Никой.
— Когда?
— Давно, если честно. Но много времени ушло на то, чтобы она это поняла.
— Не умеешь ставить точки над i, — усмехаюсь.
— Возможно.
— Почему расстался? Вы красивая пара. Барби и Принц. Первые красавцы в школе.
Артур морщится, как от зубной боли.
— Скажи, тебе бы понравилось, если бы оценивали лишь твою внешность?
— Наверное, нет.
— Вот и мне. Красавец — от этого слова мне всегда хотелось плеваться.
— Тогда как мне тебя называть?
— Как тебе нравится…
На следующий день вернулся Аристарх Александрович, с ним приехала Таисия. Мы почти не разговаривали с ней на новогоднем празднике, потом она навещала меня несколько раз во время болезни, но кажется, мыслями была далеко. Словно в ее жизни происходило что-то серьезное, она выглядела очень подавленной. Я, разумеется, постеснялась спросить что случилось. Тем более при Анне Григорьевне, которая почти не покидала мою комнату.
Таисия очень обрадовалась, что мне лучше. Мы вчетвером отлично позавтракали. Казалось, ни деда, ни сестру совершенно не смутило появление Артура. И его загадочно участливое отношение ко мне. Он был невероятно внимателен. Сердце стучало как сумасшедшее, при каждом его приближении, наклоне в мою сторону, а Принц словно специально пытался коснуться меня. От этой галантности у меня дрожали руки, и я ужасно боялась пролить чай.
После завтрака Артур пригласил меня кататься на санках, в которые запряг более покладистого Кастора. Это было незабываемо, сам Принц вместе с Поллуксом бежал следом. Я хохотала, особенно когда закончилась гонка в сугробе, из которого меня достал Артур, выглядя при этом очень взволнованным. Даже не улыбнулся.
— Не хватало тебе снова заболеть, Мотылек. Дурацкая идея с санками. Пошли в дом греться. Сделаем тебе горячего чая, с лимоном и медом.
— От лимона меня уже тошнит, бабушка столько дней им пичкала!
— Ничего. Главное, чтобы ты не простудилась.
— Хорошо, греемся, а потом можно на коньках покататься.
— Завтра.
— Ну пожалуйста, Артур!
Стоит ли говорить, что возвращаться домой мне теперь совершенно не хотелось? Последние дни каникул были наполнены волшебством. Я жила как в сказке. С Принцем, который носил меня на руках. Мы не говорили о наших отношениях. О статусе. Нам это было не нужно. Я избегала разговоров, и Артур подчинился, но я чувствовала — слова ему тоже претили. Он поступками показывал, насколько поменялся. И конечно, я не могла не влюбиться. Отдала ему сердце без раздумий, потому что иначе уже не могла. Но признания были впереди, и это меня пугало. Особенно — встреча с Лисой.
Артур останавливает машину возле моего дома. Помогает достать из багажника вещи.
— Увидимся в школе? — мягко спрашивает, открывая водительскую дверь, но не спеша сесть обратно в салон. Он не просит поцеловать на прощание, ни словечка. Но я сама, поддаваясь неведомому порыву, иду к нему. Встаю на цыпочки и касаюсь губами щеки.
— Я могу тебя попросить, Принц? — произношу с улыбкой. Он позволил звать как захочу, и теперь пользуюсь этим в свое удовольствие.
— Конечно, Принцесса, — не остается в долгу Артур.
— Мы можем в школе пока не демонстрировать нашу… нашу дружбу?
— Почему? Ты стесняешься меня, Мотылек? — обиженно надувает губы мой Принц.
Кривляка. Как будто его можно стесняться!
— Я должна подготовить почву… Предупредить друзей.
— Только не говори, что переживаешь за чувства Стеблова, — хмурится.
— Что? Ваня? Нет, с чего ты взял?
