Так и продолжаю эти бесконечные монологи сама с собой перед сном, ворочаясь с боку на бок. А дни провожу в безделье, возле бассейна, потягивая свежевыжатые соки. Или прогуливаюсь с Антонио по побережью Средиземного моря, или бродим по центру Бланеса — ближайшего поселка, рассматривая живописную старинную архитектуру, восхищаясь развалинами замка Сан Хуан… Мне очень нравится здесь, перемена места очень помогает — я точно другим человеком становлюсь. Не расстаемся с Антонио, везде за руки держимся, постоянно получаем комплименты, какая красивая пара. Это уже абсолютно не показуха для Якоба, да и не берем мы почти ни его ни Павла с собой. Якоб так и вовсе часто пропадает.
Через неделю такого туристического отдыха и практически безалкогольного существования — мы с Антонио категорически отказывались составить компанию, после прогулок едва живые расходились по комнатам, Дашка психанула и заявила, что если не отвезем ее в ночной клуб, она устроит клуб на вилле. И мы всей дружной компанией засобирались. Якоб всю дорогу флиртовал с одной из служанок (на радостях подружка всю прислугу взяла с собой) — Машкой, или она с ним, не суть… Мои дьяволы снова проснулись и начали терзать вопросами и советами: примани… подразни… Я изо всех сил боролась с ними, цепляясь за Антонио, как за спасательный жилет. Тоже не слишком красиво, знаю. Но иногда мне казалось, что я действительно тону…
Вторая служанка — Наталья, более скромная и серьезная, завела отношения с Павлом. Было похоже, что парочка думает уже о продолжительных отношениях. Павел мне очень нравился. Замечательный, добрый, животных любит. Приютил вот Майло… Хотя в то же время — их обоих в особняк Якоб привез. И Паша не раз это подчеркивал. Не бросил друга после операции, когда хорошая работа подвернулась. И собаку не бросил. Это глубоко тронуло меня. И показывало, что не так плох Якоб… как хочет показаться. Но для меня он всегда плохой. Грубый, жестокий, циничный. Другую свою сторону мне не показывает…
Майло, кстати, на время нашего отсутствия я определила к одной из подруг по институту. Та собиралась открывать приют, а пока имела небольшой, в качестве приработка на лето. И все равно непросто было решиться оставить пса. Но перелет тоже вряд ли бы пошел ему на пользу…
Клуб, куда привез нас Антонио, огромный, людей, кажется — море. Играют зажигательные латиноамериканские мотивы, перемежающиеся с танго и фламенко. Дашка сразу же оказывается в центре танцпола и вытягивает меня к себе.
— Давай, оторвемся по полной, наконец добрались до цивилизации, это надо отметить!
Обожаю такую музыку, поэтому полностью растворяюсь в танце. Черное платье без бретелек сидит на мне идеально, о чем раз десять во время дороги сказал мне Антонио, идеально для танго. Меня приглашает молодой парень, и наш танец выходит удивительно слаженным — словно год вместе репетировали. Когда музыка заканчивается, и мы отрываемся друг от друга, партнер галантно наклоняется и целует мою руку. Приседаю в шутливом реверансе, и развернувшись, бегу к бару — нестерпимо хочется пить. Спотыкаюсь и неуклюже лечу вперед уже готовясь к тому что позорно растянусь на полу. Но сильные руки подхватывают меня. Поднимаю глаза на своего спасителя и сердце начинает колотиться сильнее, чем во время быстрого танца.
— Осторожнее, — спокойным голосом говорит Штаховский.
— Удивительно, неужели ты смог оторваться от своей Машки и занялся своими обязанностями? — вместо благодарности у меня вырывается язвительное замечание. Поправляю лиф платья, встречая полный холода взгляд мужчины, который причинил мне больше боли чем все остальные особи этого пола, что встречались в моей жизни, все вместе взятые.
— Ревнуешь? — усмехается Штаховский.
— Не льсти себе. Мне плевать с кем обжимаешься, но обязанности свои хоть иногда надо выполнять. И не просить за это благодарности.
— Ты права. Осталось доработать всего ничего, и я постараюсь, принцесса.
— Нам стоит попытаться как-то ладить друг с другом. Тебе так сложно быть более дружелюбным? Тем более что осталось всего ничего и наконец свалишь с этой постылой работы.
— Насколько дружелюбным ты хотела бы меня видеть? — хитро прищуривается Якоб, заставляя меня покраснеть.
— Что тебе не понятно в этом слове? — отвечаю резко. Почему он каждый раз, что ни скажи умудряется подколоть меня. Не знаю зачем я заговорила о дружбе. Может просто устала от вражды и состояния холодной войны между нами… Сказала, хотя сама не верила, что из этого что-то получится. Но возможно, нам стоит хотя бы перестать постоянно нападать друг на друга. Это приносит лишь раны. Абсолютно бессмысленное занятие.
— Как скажешь, Белоснежка, мир так мир. Я и не собирался воевать с тобой, — пожимает плечами Якоб. А я понимаю, что все мои слова — чушь собачья. Мне никогда не будет нужна дружба с ним. Хочу совершенно другого.
Заиграла медленная композиция.
— Раз уж мы помирились, может потанцуем? — притягивает меня к себе Штаховский. Пытаюсь немного отстраниться, чтобы между нами было хоть какое-то расстояние, но сильные руки не позволяют мне этого сделать.
Забываю о том что устала, что хочу пить. В горле пересыхает еще сильнее, голова кружится. Он всегда так действует на меня. Знает об этом и пользуется своей властью. Играет как кот с мышью.
Жар сильного тела окутывает меня. Мне хочется раствориться в нем, и в то же время хочется убежать…
— Приглашение на танец это лишнее, произношу, чуть запыхавшись, от бешеного биения собственного сердца.
— Может, мне просто захотелось тебя пригласить. Хоть мы всего лишь друзья. И ты скоро выходишь замуж. Где твой жених? Почему он не ловит тебя?
Не хочу говорить сейчас об Антонио. У меня ни единой мысли в голове. И вообще она кружится. От близости Якоба. От его запаха — смеси терпкой туалетной воды и едва уловимого — сигарет.
— Почему молчишь? Не хочешь говорить о нем? — вкрадчиво вопрошает Якоб, понизив голос до шепота.
Меня раздирают противоречивые ощущения. Хочу оттолкнуть и убежать — ведь он явно издевается надо мной. Понимает мою слабость к нему и играет на чувствах. И в то же время меня охватывает волнующее предвкушение — как всегда стоит лишь оказаться рядом с ним. Почему я так беззащитна перед ним? Он всегда ведет себя со мной невыносимо. Наше прошлое, навсегда останется в моей памяти — грязное и пошлое. Одна ненависть и презрение.
Тем временем песня почти закончилась и на последних аккордах Якоб прижимает меня к себе чуть плотнее. Вызывая в моем теле мгновенный отзыв, пронзающие все тело вольты напряжения.
— Отпусти. Песня кончилась. — Бормочу дрожащим голосом, и Якоб отпускает руки.
— Торопишься к жениху?
— Мои отношения с Антонио тебя не касаются.
— Когда свадьба? Пригласишь? — проводит руками по моей спине и кладет ладони на шею. — Он правда тебя возбуждает? Такой пижон…
И внимательно в мое лицо всматривается. А глаза такие холодные, ядовитые. Жгут как крапива. Упираюсь ему в плечи, в попытке отстраниться, но Якоб не отпускает.
