Я хотела развестись, этим бредила. Подала документы. Но через две недели стала вдовой.
Отец искал Илью, подключил все свои связи. Он не вдавался в подробности, точнее, вообще отказался разговаривать на эту тему. Мне позвонили из полиции, пригласили на опознание. Сказали произошла страшная авария, машина сорвалась с обрыва и вспыхнула.
Я отказалась смотреть на обгоревший труп, по сути мне было наплевать, жив Илья или нет. Я не жаждала мести — лишь знать, что он никогда больше не подойдет ко мне. Его смерть свалилась как снежный ком. Но это было абсолютно в духе Германа — так вести дела. И я с криками на него набросилась. Говорила, что не хотела этого. Я не убийца. А вот мой отец — да, как ни страшно это признавать. Впервые так явно столкнулась с его криминальной стороной, и она ужаснула меня. Особенно — спокойствие, с которым он смотрел на меня. Ничего не подтверждал, но и не отрицал. Чудовище, без чувств и эмоций. Мне было страшно осознавать, что этот человек — единственный близкий, который есть у меня.
На опознание поехала Марина. Хоть и двоюродный брат — я если честно так до конца и не верила в их родство, может вообще любовники, вроде как больше опознавать некому… Вернулась вся в слезах — опознала брата по цепочке и золотому кольцу. А потом обронила, что в машине с Ильей была собака, и я упала в обморок.
Гибель Майло очень сильно подкосила меня. Я винила себя, не могла простить, что не забрала собаку. Отправленный за ней Иван вернулся ни с чем, а потом Илья исчез, и пес вместе с ним. Не могла простить и отца. Перестала разговаривать с ним.
Но смерть похоже надолго поселилась в нашем доме. Потому что еще через две недели Герман умер от острого сердечного приступа. Марина все это время была «в санатории», в доме не появлялась. Только на похороны брата приехала в Москву, и тут же умотала обратно — лечить нервы. Сейчас мне уже плевать на нее было. Я требовала расследования, тщательного вскрытия отца. Его адвокаты уговаривали, что это противоречит моим интересам. Что если вдруг что-то вскроется — на меня могут подумать. Тем более я на каждом углу обвиняла мачеху. И в последний месяц жизни рядом была не она — я.
Все было разыграно настолько по нотам, четко, не подкопаешься. Впервые в жизни я задумалась насколько близки к жизни сказки, знакомые нам с самого детства и воспринимаемые нами как элемент развлечения. А на деле — это страшные судьбы человеческие. Когда под масками прячутся жуткие монстры…
Но видимо Марине было мало того, что она лишила меня отца. Теперь, когда его не было, и я лишилась защиты — она наконец открыла свое истинное лицо, полное злобы и неприязни ко мне. Лютой, отчаянной. Впрочем, я не особенно удивилась — она ведь винила меня в смерти Ильи. Я ее в этом понимала. Кем бы он ей не приходился.
Но и Герман Брейкер тоже не лыком шит оказался. Устроил посмертный сюрприз женушке. Оказалось, он уже несколько месяцев как банкрот. И все с таким трудом заработанное — в том числе и шикарный особняк из которого мачеха меня вышвырнула сразу после похорон — все пойдет с молотка за долги. На оглашении завещания у Марины был вид триуфатора. Все досталось ей. Мне — маленькая квартирка на окраине Москвы, непонятно как купленная. Я лишь одежду свою забрала, побрякушки. Но я оказалась никчемной богачкой. Всегда была равнодушна к драгоценностям. Никогда не покупала, а то что дарили — забрасывала куда подальше или раздаривала.
Итак, мне пришлось продать все свои драгоценности, одежду. Но это даже принесло своеобразное чувство облегчения. Прежняя Лиза Брейкер была стерта. Но как оказалось, этого было недостаточно. Нет, гардероб конечно на приличную сумму потянул, но ее надолго не хватило. Оказалось, бедно жить я тоже не умею. Просто ходячее недоразумение. И так не получается, и эдак не выходит. Еще и работу в агентстве умудрилась потерять! Я всегда была уверена, что это меня прокормит в любом случае… вот только стоило исчезнуть Герману — как изменилось отношение ко мне. Я думала, что топ. Что востребована. А оказалось — таких сотни. И если хочешь прежние контракты — раздвигай ноги перед боссом. Пригласил на ужин, сволочь, якобы соболезнования выразить. А на деле сразу начал щупальцы свои грязные ко мне клеить. Намекать на ночь в гостинице, ресторан которой сейчас был снят на вип-обслуживание для нас двоих. Мне в одном повезло — много поблизости было официантов, не менее четырех. Эта сволочь меня решил видимо размахом поразить. Ну а я его поразила меткостью — когда швырнула в рожу тарелку с салатом по-итальянски, метко, точно его длинный нос. Из которого тут же кровь пошла, босс меня за волосы… короче, повезло — официанты оттащили. Работу я потеряла. Переводчиком с нуля без рекомендаций — только на фриланс. Несколько заказов удалось получить, на третий тоже заказчику в морду пришлось дать, когда лапать начал. Мне пообещали, что о переводах могу забыть — никто не возьмет психопатку. А я к тому моменту так привыкла к подножкам и острым углам что ничему уже не удивлялась. Первое время каждую ночь горько плакала по отцу, по Майло. Меня пугало и угнетало одиночество, вдруг окутавшее меня со всех сторон. Ни родственников, ни друзей. И в очередной раз убедилась, что дружбы не существует.
Звонила Дарье много раз. Не из-за денег, хотя спустя два месяца мне уже и есть было нечего. Ни работы, ни шмоток не осталось — все продала. А жить на гроши пока не научилась. Но я звонила Дашке не денег занять… Звонила, когда готова была уже завыть от тоски, когда тишина маленькой квартирки становилась невыносимой.
Пару раз Дарья ответила, но довольно холодно. А потом и вовсе сказала прямо — мы теперь разного полета птицы. Ну о чем говорить нам? И я повесила трубку.
Я смогла разжиться небольшой суммой сдав вторую комнату квартирки, знакомой девочке по агентству. Мы случайно столкнулись на улице и разговорились. Звали ее Наташей, раньше я ее даже взглядом не удостаивала, а она на меня как на королеву смотрела. А теперь, встретив в парке, где у меня неожиданно закружилась голова от голода, и она подхватила меня, помогла, мы разговорились и начали жить вместе.
Наташа хорошей была. И с карьерой у нее вроде все наладилось, деньгами разжилась. И в то же время ни под кого не ложилась — иначе зачем снимать комнату на окраине, любовник уж поприличнее бы хоромы снял… Так я думала. Но пора бы уже привыкнуть, что в моей жизни не все то, чем кажется. Ощущение что мой разум перетекает из одной иллюзии в другую. И отработанная иллюзия каждый раз разбивается на мелкие осколки…
С момента, как Наташа поселилась у меня, я думала что жизнь налаживается. Нашла работу в магазине — продавец одежды. Средний сегмент, шмотки недорогие, но симпатичные. Оказалось, мои знания в области моды могут пригодиться. Я наряжала своих клиентов с шиком, подбирала интересные комплекты, от носок до шарфика. Получая похвалу и поощрения от начальства, возносившие меня до небес. Мне даже стала нравиться эта работа, как и простая жизнь, без огромного богатства за спиной. Богатства, которое приносит лишь несчастья.
Но меня снова уволили. В магазин пришла капризная клиентка и как я ни старалась угодить ей, на любое слово, и даже мой взгляд, в котором, каюсь, полыхали молнии (гордость трудно засунуть подальше, особенно если полжизни прожила как королева), мерзкая баба начинала орать. Чуть ли не с кулаками на меня набрасывалась. А потом скупила полмагазина и потребовала разговор с начальством. После которого меня уволили. Заплатили очень хорошо, вдвое больше чем должны были. И глаза прятали. Понимая, что несправедливо.
