Он уже ранит меня. Тем как равнодушно общается. С ужасом пытаюсь осознать тот факт, что теперь я вещь. И Якоб будет напоминать мне об этом каждую секунду. Тяжело дыша обхватываю себя руками. Я вся сжата в комок, кожа будто натянулась на теле и стала тесной для меня. Но в то же время запах мужчины, исходящий от пиджака, точно коконом окутывает, и это ощущение настолько приятно, что буквально убаюкивает меня, принося успокоение. Я все еще реагирую на запах этого человека как больной на всю голову токсикоман. Как кошка на валериану. Мне хочется зарыться в эту вещь с головой.
Мы долго едем. И все это время мои глаза опущены, у меня нет сил ни в окно взглянуть, ни на спину водителя. Или не дай Бог встретиться с ним глазами в зеркале заднего вида. Я боюсь того, что могу прочесть там.
Останавливается автомобиль спустя часа два. Далеко от клуба. Это хорошо… Я хочу оказаться как можно дальше от своего прошлого… Вот только появление Якоба — как знак того, что это невозможно.
Он вылезает из машины и открывает мне заднюю дверь. Выхожу, зябко кутаясь в пиджак. Какой-то поселок, элитный, все дома большие, красивые. Но не Рублевка. Моросит мелкий дождь. Смотрю на капли дождя, блестящие в густых светло-русых волосах Якоба. Его ладонь ложится на мое лицо, вытирает капельки дождя с моей щеки. Затем спускается к моему горлу, лаская тыльной стороной пальцев. А мне кажется, что земля качается под ногами — словно началось землетрясение.
— Эй, ты же не собираешься упасть в обморок? Не раскисай, Брейкер. Смотреть как строишь из себя маленькую Красную Шапочку, попавшую в логово к Серому волку… — Он замолкает, словно не может подобрать слова. — Глупо.
Мне показалось что он что-то другое хотел сказать. Что-то вроде «разбивает мне сердце». И когда я успела стать наивной мечтательницей? Я и правда безнадежная идиотка. Якоб никогда не скажет ничего подобного.
Его голова склонилась к моей, но он не пытался меня поцеловать, просто стоял и смотрел на моё лицо, а я тонула в глубине его зеленых с золотистой радужкой, по кошачьи хищных, глаз. Его пальцы все еще сжимали крепко мой подбородок, а потом подушечка большого пальца легла на мои губы. Она была шершавой, и давление — на грани боли. Против воли замираю в ожидании поцелуя.
— М-м-м, я заставляю тебя нервничать, Белоснежка? Или так сильно хочешь меня? — тихо и насмешливо произнес он. — Поздно переживать.
Я не могла ответить, и буквально чувствовала, как краска заливает мое лицо. Внутри все сжалось от какого-то сладостного предвкушения. И в то же время нервный озноб, прокатился по позвоночнику. Даже вдох сделать трудно, когда он рядом, такой большой, сильный, пугающий и одновременно невероятно желанный. Сердце грохочет болезненными ударами. Всё на чем я сейчас сосредоточена — устоять на ногах. Не хватает только упасть перед ним на мокрую землю. Наверное, тогда мне уже ни за что не подняться. Закрываю глаза, воздух вырывается из лёгких короткими болезненными толчками.
— Пошли. — Короткий приказ.
— Где мы?
— Узнаешь
— Я… мне нужно объяснить, как казалась в том клубе.
— Не нужно.
— Ты все не так понял.
— Если честно, дорогуша, я совершенно не хочу этого понимать.
Глава 21
Заходим в дом, огромный, тихий, пустой.
— Что это за место? — спрашиваю с дрожью в голосе.
— А ты бы что хотела?
— Ты можешь ответить на вопрос? Или так и будем пикироваться? Так и не повзрослел?
— А ты, малыш? Повзрослела?
Почему-то мне чудится горечь в его тоне. Но я настолько устала и опустошена, что нет сил анализировать. Наверное, только сейчас начинает проходить действие успокоительного, но так еще хуже. Раскалывается голова. Даже подумать страшно, что Якоб сейчас набросится на меня.
Но как всегда льщу себе. Он лишь показывает мне комнату на втором этаже, бросив:
— Здесь ложись.
И растворяется в темноте.
* * *
Дверь в спальню я заперла — на двери обнаружила щеколду. Иначе я бы не смогла решиться снять одежду… Хотя какая одежда! На мне лишь дорогое белье шлюхи да пиджак Якоба. В чем мне ходить завтра? Что вообще ждет меня завтра?
В комнате, которую определил мне Якоб, смежная дверь за которой я обнаружила ванную. С наслаждением принимаю душ, яростно тру себя мочалкой, смывая благовония борделя.
Перед тем как лечь в постель еще раз проверяю насколько заперта дверь. Крепкая… Никто не войдет.
Долго ворочаюсь в постели, но уснуть не могу. В голове царит полная неразбериха, одна мысль перебивает другую. Мне страшно. Но больше всего ощущаю волнение, какое-то предвкушение, от которого, стоит начать мыслить в этом направлении — задыхаешься от избытка чувств. И не понимаешь, то ли это паническая атака, то ли глупая прошлая влюбленность, просыпающаяся снова внутри. А еще тишина. Слишком тихо. Я привыкла к тому, что звуки города усыпляли меня. Квартирка, которую делила с Наташей выходила на проспект, которой даже ночью не утихал. Да и кровать довольно жесткая — не привыкла на таких спать….
До глубокой ночи прислушиваюсь к каждому шороху — жду что Якоб придет ко мне. Так и засыпаю в ожидании. А просыпаюсь с чувством более всего напоминающим разочарование. Понимаю, как это безнадежно глупо, стыжусь своих мыслей. И жажду увидеть Штаховского. Убедиться, что вчерашняя ночь мне не привиделась, что это действительно он… Услышать его голос — мы ведь совсем мало разговаривали вчера.
И в то же время не знаю, как вести себя. Чего ждать… Уж лучше бы он побыстрее закончил свою игру. Понимаю, что отпустит только когда наскучу ему. И мне отчаянно больно при мысли что могу наскучить…
В ванной на вешалке висит белый халат, набрасываю его на себя, думая о том, что возможно это моя единственная одежда на ближайшее время. Даже белья нет — кроме того что выдали в борделе. Может Якоб позволит мне съездить в свою квартиру за вещами?
Дом по-прежнему полон тишины и безмолвия, решаю осмотреться немного в помещении, которое станет моим прибежищем на ближайшие… дни? Месяцы? Я не знаю. Но раз уж Якоб пожелал, чтобы я жила здесь, значит буду вести себя как дома. Не отказываю себе в любопытстве, открываю двери, заглядываю везде. Вчера он как впихнул меня в комнату, так я и осталась там, не решаясь носа высунуть, а сегодня осмелела. Больше всего мне было интересно, где его комната… далеко ли от моей.
Я смогла удовлетворить свой интерес только когда дошла до противоположной стороны дома — по кругу, через зимний сад. Эта часть оформлена в строгом минималистическом стиле. Очень современном — серые цвета и металл, но с постерами на стенах. Металлика, Курт Кобейн. Кумиры Якоба. Ему это очень подходит. Тяжелый рок, психоделика, надрыв. Открываю дверь в его комнату, желая шокировать своего хозяина наглостью — моя неизменная защитная реакция, с детства. Но вместо того чтобы удивить Штаховского, сама испытываю глубокий шок. В его постели женщина.
