Я не смею показывать свои чувства, озвучивать мысли. Да и боюсь очень, что снова сбросит с моих шатких небес на твердую, жестокую землю. С каждым днем я привязываюсь к Якобу все сильнее, а значит падать будет страшно больно. Говорю себе, что ищу родственные души лишь потому что у меня никого в этом мире не осталось. Тянуться, искать близких тебе людей — так естественно. Но я не должна. Это убьет меня. Ведь рано или поздно Якоб вышвырнет меня прочь…
* * *
Кармен и правда начала учить меня играть на гитаре. Было очень интересно. Мы жили до того спокойно и дружно, что это пугало… Если бы не непонятное поведение Штаховского. Я понимала, это еще одна игра. Деморализовать противника. Заставить его жить в постоянном ожидании неизбежного.
И у него получалось. Я жила в постоянном возбуждении. Якоб действовал на меня подавляюще, стоило ему появиться в одном со мной помещении — я чувствовала прилив адреналина, возбуждения, между ног все сжималось. Было ощущение, что надо мной проводят некий эксперимент, тренируют, как собаку Павлова. Как же это бесило. Во мне кипела гремучая смесь ненависти и вожделения к этому мужчине. Остро реагировала на каждое его слово, движение, поворот головы. Задыхалась при виде его рук, крупных пальцев, широких ладоней. Непристойные картинки начинали калейдоскопом мелькать перед глазами. Я умирала от желания, чтобы его руки дотронулись до меня. Пусть даже причинили боль. Мне было наплевать. Я хотела от него все что угодно, только не равнодушия.
Якоб едва замечал меня. Это было настолько больно осознавать… Нет сильнее раны, чем детские обиды, которые мы проносим с собой через всю жизнь. Якоб был моей детской раной. Безответной влюбленностью, которую я проживала годами. Когда не понимала — почему, ну почему он не может полюбить меня? Я получала все что хотела мгновенно, ни в чем не знала отказа. Но не могла получить его. Понимаю, звучит самонадеянно и глупо. Отвратительная, избалованная богачка, которой вдруг отказали. Мало кто пожалеет. Но мне жалость и не нужна. Я лишь хочу объяснить — богатые стервы тоже умеют испытывать боль.
Так прошла неделя, а за ней и другая. Я хандрила, грустила, искала чем себя занять. Иногда читала, мне нравилась библиотека Якоба — большая комната, старинные стеллажи, до верху заполненные самыми разными книгами. Я любила фантастику, отыскала несколько интересных произведений… а потом на верхней полке одного из стеллажей нашла спицы и несколько мотков пряжи. Вязание всегда успокаивало меня. Я с наслаждением занялась любимым делом. Я вязала жилет для Кармен. Мы очень сблизились с ней за это время. Почему-то она казалось мне такой совсем взрослой, умудренной опытом. Кажется, я привлекала ее физически. А я в ней видела что-то материнское… чего никогда не знала… После смерти отца я периодически страдала от ночных кошмаров. Потом они ненадолго прошли — точнее, я не могла уснуть крепко и дремала урывками — когда мы делили двушку с Наташей. И вот сейчас, имея красивую комнату, теплый большой дом… я снова стала просыпаться в холодном поту от непонятных кошмаров. Однажды меня разбудила Кармен — сказав что я громко кричала. И забрала к себе в постель. С ней было удивительно уютно спать, она такая большая, крупная. Я представляла себя маленькой девочкой, которая спит с мамой. Прижималась к ней, упиралась головой в подмышку… Кармен не слишком нравилось мое присутствие. Я возбуждала ее. Она это не скрывала… Даже прямо говорила о том, что мне нужно сбросить напряжение… Предлагала свои услуги. Но я не могла решиться на такое.
А потом однажды вечером Якоб пришел домой с женщиной. Красивая высокая брюнетка приветливо поздоровалась с нами. Оба были изрядно навеселе. Якоб тут же затащил ее в свою комнату. Не потрудившись даже дверь закрыть. Он трахал ее всю ночь. Я не могла спать, искусала в кровь губы, потому что характерные звуки, шлепки, крики, стоны — разносились по всему дому. В конце концов, меня накрыло бешенство. Я едва задремала, на часах три ночи, и снова скрип кровати и стоны! Выскакиваю из комнаты и несусь в половину Штаховского. Не думая ни о чем, о последствиях, или стыде… Но замираю на пороге. Он двигается в каком-то бешеном темпе, даже не трахает грубо, а словно избивает своим телом стонущую под ним женщину. Она повернута к нему задом. Они делают это стоя, в полусогнутом состоянии, возле окна. Якоб бросает на меня короткий, ничего не выражающий взгляд и продолжает свое занятие. А я понимаю что все это время не дышала… Будто глубоко под воду погрузилась. Нервы готовы взорваться от напряжения. Меня раздирает боль, ревность. Почему не я? Зачем тогда я здесь? Для мести? Для эксперимента?
Безумные мысли. Я радоваться должна, что не нахожусь на месте брюнетки. Он же искалечит меня. Бежать надо из этого места, и как можно скорее. А не собачонкой побитой скулить, что хозяин внимания не обращает. Разворачиваюсь и бегу прочь, в комнату Кармен. Я так заледенела, что не согреться. Мне нужно человеческое тепло.
Она как будто все понимает, знает, что происходит со мной. Обнимает крепко, принимает к себе. Рыдаю всю ночь в ее теплых объятиях. Выплакиваю свою ненужность, свои обиды и разочарования. К утру становится легче. А Якоб с брюнеткой проспав до обеда отбывают куда-то. С ужасом жду, что вечером он снова вернется с ней. Мне этого не вынести. Весь день места себе не нахожу, я буквально как натянутая струна, готовая лопнуть в любой момент.
* * *
Кармен, видя мое состояние, все время рядом, каждую минуту. Старается отвлечь, чем-то занять. Но это не помогает. Почти полночь, мы в постели, последние три дня я сплю с девушкой-лесби и мне кажется это совсем жалко. Я настолько хочу тепла, что рада даже ориентацию сменить… Конечно, я лишь шучу на эту тему, и только про себя, но правду говорят — мысли материальны. Потому что сегодня Кармен ведет себя по-другому. Она еще более внимательная, ласковая, ее глаза горят лихорадочным блеском… когда она вдруг наклоняется и шепчет томным голосом:
— Ты должна получить разрядку, детка. С тобой черти что происходит и мне это не нравится. С вами обоими происходит… никогда настолько безумных отношений не видела. Так и до дурки не далеко. Не секс, не любовь. Шизо и похоть.
— Я сама чувствую, что на грани, — всхлипываю в ответ. — Не могу больше.
Мы обычно не говорим о моих отношениях с Якобом. Я старательно делаю вид что у нас нет никаких отношений.
— Тсс, иди ко мне. — Кармен притягивает меня к себе и целует. Нежно, глубоко, с языком. Осторожно снимает с меня одежду и раздевается сама. Я обнажена, жадно отвечаю на поцелуи Кармен. Никогда не представляла себя с женщиной, но сейчас мне просто невероятно хорошо. Опускаюсь на постель, рука Кармен гладит мою промежность. Вздрагиваю от пронзившего тело возбуждения. Никогда в жизни не испытывала таких ощущений. Секс всегда ассоциировался с болью. Якоб подарил мне эту боль, заставил возненавидеть само понятие близости между мужчиной и женщиной. Мужа я к счастью не успела узнать в физическом плане. Все с чем я сталкивалась в своей жизни будто кричало — мужчины это зло, это омерзительно. Возможно, потому что я никогда не была предназначена для мужчины? Может давно надо было с женщиной попробовать? Это удивительно приятно. Невероятно, восхитительно. Возбуждение охватывает меня все сильнее. Все тело горит точно в агонии, все новые и новые нервы начинают вопить от желания, сковывающего, выворачивающего на изнанку. Я хочу визжать от этой потребности. Это и страшно, похоже на бешеное цунами, и в то же время — удивительный кайф.
