На минуту приподнимаю голову, чтобы притянуть к себе Кармен еще ближе, чтобы умолять ее поскорее закончить это сладкое мучение. Ее лицо сейчас зарыто меж моих ног, она ласкает языком мой клитор, вырывая из меня громкие отчаянные стоны, почти вскрики, которые я не могу контролировать как бы ни хотела. И тут вижу, что мы не одни. На пороге стоит Якоб. Как безмолвная статуя. Его словно заколдовала картина, разворачивающаяся перед глазами. Мгновенно вспыхиваю от стыда, хочу оторвать лицо Кармен от себя, хочу прикрыться… но не могу. Снова вскрикиваю от изысканной ласки. Облизываю губы и падаю на постель. Но не отпускаю взгляда от лица Якоба. Как и он, застывшей маской, с напряженным, болезненным выражением лица наблюдает за мной. Будто хочет быть сейчас на месте Кармен. Будто это он сейчас трахает меня языком. Внимательно, жадно следит за моей реакцией. Я хотела бы думать, что в этот момент я красива и сексуальна. Но знаю, что это не так. Понимаю, что косметика смыта слезами и слюнями во время жадных поцелуев. Что не могу «держать лицо» как перед камерой — ощущения от языка Кармен слишком крышесносные, меня точно током бьет, заставляет строить гримасы. Я не хочу, чтобы он видел меня такой. Разбитой, жалкой, нуждающейся в любой ласке, которая только может перепасть. Нуждающейся в нем… Умирающей от ломки по нему… Но он смотрит и смотрит, это похоже на ментальную связь, бесконтактный секс… порочное безумие. Наверное, по-другому между нами и быть не может…
Глава 23
POV Якоб
Принцесса-бунтарка, надменная сучка, невыносимая, нестерпимая, безбашенная стерва. Я знал ее разной. Но никогда не замечал ранимости, которая пряталась глубоко в ее глазах цвета моря. Или может быть не хотел замечать? Подсознательно догадываясь, что вместе с этим открытием падет и моя защита от нее…
Наверное, я всегда знал, что если подпущу ее к себе — все кишки мне скрутит, всего наизнанку вывернет. И она это сделала. Я допустил. Думал, что смогу справиться с купленной вещью. Думал она растоптана: жалкая, униженная, беспомощная. Одного не учел — что такой она еще более опасна. Потому что сочувствие проделало маленькую брешь в моей броне. И оттуда хлынул поток… всего. Воспоминаний, боли, обид, вины… Так много деталей, событий, происшествий. Огня — совершенно безумного, неконтролируемого. У нас не просто история — целая жизнь. И сейчас я понимаю, что проиграл. Все мои чувства к этой девушке — единственное что было настоящим в моей никчемной жизни. И вместе с осознанием этого приходит страх — вдруг у нее нет этого? Она любила меня, бредила мной, но вдруг это в прошлом? Эдакая насмешка судьбы. Стоит подумать об этом, и я покрываюсь липким холодным потом. Меня трясет. И одновременно скручивает от желания зайти к ней. Прикоснуться. Встать на колени и молить о прощении. Просить о любви. О пощаде. У меня нет больше сил сопротивляться. Я весь отдан ей на милость…
И самая нестерпимая пытка в том, что она в моей власти. В моем доме. Стоит сделать десяток шагов. Она не будет сопротивляться. Она хочет меня, я это точно знаю. Но мне теперь ничтожно мало просто желания. Потому что знаю — если окажусь в ней, то уже никогда не отпущу. Даже если захочет уйти — не смогу просто. Последний барьер между нами — моя язвительность. Рухнет, и нас смоет лавиной. Вот только мало кто под лавиной выживал.
Так что мне выбрать?
Я выбрал… ожидание. Нужно было время, с самого начала нашей истории время решало все. Когда повзрослеет. Когда смогу вернуться… Теперь же мне нужно было время чтобы понять, кем она стала. Нужен ли я ей как прежде. Или вмешался в ее жизнь, в ее планы, стал неприятным сюрпризом…
Мне уже одно то что она рядом, в моем доме, доставляло наслаждение. И одновременно муку. Очень трудно было это не показывать. Скрывать, что влюбился как мальчишка. Я безумно тосковал о ней. Именно Брейкер стала причиной, по которой вернулся на родину. Вот только ее замужество стало смертельным ударом. Привык думать, что она мной одержима. А тут другой мужик. Скорая свадьба. Сколько после моего побега прошло? Всего-то несколько месяцев…
Я пытался убедить себя выкинуть из головы Брейкер, когда знакомый пригласил в закрытый клуб. Можно найти отличных «девочек». Я не был любителем таких забав, но ради делового партнера — пошел. Когда увидел Брейкер, в белье, за прозрачным стеклом, в комнате обитой красным бархатом… сначала подумал, что глюки. Долго моргал, поверить не мог, такого просто быть не может. Она замужем! Что за нахер… Я в тот момент даже про Германа не знал. Фактически, всего несколько дней как в страну приехал.
Нужно было уйти.
Так почему же я этого не сделал? Мрачно улыбаюсь своему отражению в бокале с виски.
Потому что хотел эту женщину? Потому что она сумела по-настоящему зацепить, в самое потаенное, тщательно хранимое даже от самого себя влезть…
Так почему бы и нет?
Сумма названа за Брейкер просто нереально огромная. Но я люблю выбрасывать последнее на ветер. Мне это доставляет особый кайф. Я и с Мотыльком так поступил, хотя уже точно знал что эта женщина никогда моей не будет. Так почему бы не повторить опыт с Брейкер?
Весь наш путь с самого начала был неправильным, порочным. И когда принимаю ставку лота, начинается настоящая паника. Ко мне подходит менеджер, сначала один, потом другой. Шепотки, волнение. Я поднял настоящую бурю в этом вертепе. Не понимаю в чем дело, и напрягаюсь сильно, когда просят отказаться от лота…
В ответ требую объяснений и меня приглашают в кабинет к директору заведения.
Невысокий мужчина средних лет с пивным животом и лысиной, непрерывно чешет последнюю и заискивающе смотрит мне в глаза:
— Простите, пожалуйста, такая накладка… — бормочет невнятно.
— Я сказал что хочу объяснений. Как в таком деле моет быть накладка? По мне все предельно ясно.
— Но вы внесли сумму за которую можно маленькую страну купить… Понимаете? Лот не просто так был оценен столь дорого. Это было сделано намерено.
— Для чего? Всегда найдется тот, кто может себе позволить больше.
— Вы в этом уверены?
— Кажется, я подтвердил свою уверенность чеком. Вам надо лишь позвонить в банк.
— Нет, конечно я вам верю… Но дело в том что цена была такой именно ради того чтобы лот не купил никто, кроме того, кому он предназначался.
