— Я никуда не тороплюсь.
Издаю писк, когда он широко разводит мои ноги и снова обводит языком чувствительное, потаенное местечко. Меня буквально молнией прошибает, хочу отодвинуться от нестерпимого наслаждения и муки одновременно, но не могу пошевелиться. Это невероятно, меня буквально на части разрывает от ощущений. Каждое движение его языка закручивает спираль удовольствия все туже и мне кажется я не вынесу этой сладкой муки. Но секунда за секундой я принимаю эти ласки, умирая в его руках. На моей коже выступает испарина, сердцебиение бешеное, удовольствие настолько острое, что я уже не помню себя, все полностью уничтожено, стерто. Меня взрывает изнутри, выгибает дугой на кровати, перед глазами все плывет, кружится в бешеном цунами. Якоб крепко прижимает меня к себе, его лицо надо мной расплывчатое, из-за пелены перед глазами.
— Как ты, малышка? — спрашивает надтреснутым голосом. И не дождавшись ответа прижимается губами к моему лбу, волосам, но я уже снова ищу его губы. Но Якоб начинает отстраняться, и я так пугаюсь, что это все… что начинаю нервно цепляться за него.
— Не уходи, — произношу жалобно.
— Даже не собирался, — чуть посмеиваясь говорит в ответ. — Ты и правда выглядишь изголодавшейся. Давно не было мужчины?
Не знаю что ответить на это. Опускаю глаза.
— Ты ужасно мило смущаешься, — вздыхает Якоб. Его рука снова оказывается у меня между ног. Гладит, исследует, и тут у меня вырывается крик, потому что в меня скользит сначала один его палец, потом другой. Я настолько влажная, что два пальца входят без малейшей заминки… И тут рука Якоба замирает во мне, как и он сам. Чувствую, что он очень напряжен, его точно снежная королева заморозила… в одно мгновение в ледяную глыбу превратился.
— Нет, не останавливайся, — умоляю низким и охрипшим голосом, сама его не узнавая. Приподнимаю бедра, пытаюсь сама насадиться на пальцы, чтобы они вошли глубже, но Якоб вытаскивает их из меня.
— Что все это значит, Лиз? — спрашивает, и я не узнаю его голос. В нем столько муки. Словно прошедший полмира путник, который на секунду поверил, что нашел то, что искал так долго… и снова был обманут.
Я же одновременно горю от стыда, и холодею от плохого предчувствия.
— Ты о чем? — не нахожу ничего лучше, как дурой прикинуться. — Не хочу сейчас разговаривать, Штаховский… пожалуйста. Давай…
— Нет. Объясни. — Прерывает меня твердо.
— Нечего объяснять и не время.
— Тогда мне лучше уйти…
— Нет! Я… скажу, хорошо. Но ты можешь в это не поверить.
— Начинай.
— Отец… после тебя. Захотел… все вернуть. Меня, прежнюю. Не знаю, как объяснить. Сама не понимаю зачем ему это было нужно, — говорю быстро, буквально захлебываясь словами, этой исповедью. — Я была против, но с ним невозможно спорить.
Довольно трудно говорить об отце, когда ты обнажен и собираешься заняться сексом. Но Якоб не оставил мне выбора. На секунду мне кажется, что романтика между нами убита.
Что ореол волшебства и безумия исчез из-за сурового быта, вторгшегося в нашу сказку. Но тут вижу лицо Якоба. На нем выражение боли. И меня начинает колотить.
— Иди ко мне, малыш, — говорит тихим голосом. — На этот раз я сделаю все как надо…
И снова обрушивает на меня доводящие до безумия поцелуи, жадные прикосновения, шарящие по моему телу руки, гладящие, ласкающие, стискивающие в объятиях так, словно я самое важное, что есть в его жизни. Отчаянная потребность во мне — вот что сейчас чувствую от Якоба. Но могу ли поверить в это?
Он целует мою шею и что-то шепчет, не могу расслышать полностью, какие-то нежности, подбадривающие слова, обещания. Раздвигает мои ноги, его палец двигается дразняще по складкам плоти, вновь вынуждая меня выгнуться от наслаждения. В том местечке у меня все еще слишком чувствительно после пережитого оргазма. Растекаюсь под этими ласками, буквально всем своим существом пульсирую от желания быть наполненной любимым. Якоб отстраняется, стягивает с себя брюки вместе с трусами и снова накрывает меня своим телом. Чувствую его большую твердую плоть, прижимающуюся ко мне, и на мгновение все-таки замираю от безотчетного страха. Но его руки так нежно ласкают мое тело, изучают, гладят, что напряжение отступает.
— Ты такая горячая, — шепчет Якоб. — Хочешь меня?
— Хочу, — отвечаю, едва дыша от наплыва эмоций.
Он снова трогает меня там, где никто и никогда, кроме него, не касался ранее. Уверенные, медленные, умелые движения. Его губы снова терзают мой рот, язык проникает глубоко, играет с моим языком. Влажно, бесстыдно, порочно. Дрожу в его объятиях, потерявшись в пространстве и времени.
Якоб направляет свой член в меня, наши дыхания сливаются в одно: тяжело, часто.
Он нежен…так нежен… но я чувствую напряжение за кажущимся спокойствием и мне становится страшно. Первые толчки очень осторожны, и я впускаю в себя, открываюсь ему. Якоб проникает в меня очень медленно, давая время приспособиться к следующему вторжению. И тут чувствую рвущую пронзительную боль, на глазах выступают слезы. Якоб тут же начинает выходить из меня.
— Нет! — впиваюсь ногтями в его спину. — Не уходи. Пожалуйста.
Тогда он приподнимает мои колени, раздвигает их шире, и проникает в меня еще глубже. Вижу, как ему трудно держать себя в руках, на лице настоящая мука. Он сдерживает себя. Контролирует. Ради меня… От понимания этого горячая волна затапливает все мое существо. Чуть отодвигаюсь, ерзаю под ним, смущенная непривычной наполненностью. Боль отступает. То есть… она кажется теперь естественной и даже приятной.
— Как ты, малыш? — ощущение, что ему трудно даже слово выдавить.
На лбу складка, виски блестят от пота. Он очень напряжен, как готовая в любой момент лопнуть струна.
— Мне хорошо. Очень.
Якоб начинает осторожно двигаться во мне, и это оказывается таким восхитительным, что мы ошеломленно смотрим друг на друга, с открытыми ртами. Он целует меня в шею, словно успокаивая, потому что все мое тело сотрясает дрожь. Делает несколько глубоких толчков, от которых выгибаюсь в наслаждении. Сжимает мои ягодицы, новый толчок, мой протяжный стон, его рычание. Начинаю двигаться вместе с ним, не слишком умело, но отчаянно. Якоб просовывает руку и его пальцы начинают ласкать там, где соединяются наши тела. Всхлипываю, когда внутри от его движений снова поднимается жаркая волна.
Воздух наполняется пряным запахом страсти. Каждой клеточкой своего тела откликаюсь на движения, прикосновения. Не отрываю взгляда от лица любимого. Жадно впитываю каждую эмоцию. И он тоже ни на секунду не отводит глаз. Мы намертво слеплены, соединены друг с другом.
Воздух наполняется пряным запахом страсти. Каждой клеточкой своего тела откликаюсь на движения, прикосновения. Не отрываю взгляда от лица любимого. Жадно впитываю каждую эмоцию. И он тоже ни на секунду не отводит глаз. Мы намертво слеплены, соединены друг с другом.
