Или это лишь глупые надежды, и он вполне возможно окажется не менее жесток, чем мой муж. Возможно все мужчины такие, откуда мне знать? Я узнала лишь одного, и это был кошмар.
— Да, я хочу выпить, — отвечаю твердо и Ян протягивает мне бокал. Свой.
Проверяет не побрезгую ли?
Приподнимаюсь на постели, принимаю сидячее положение и беру из его рук бокал. Залпом выпиваю спиртное. Оно обжигает желудок и бьет в голову. Вспоминаю, что не было во рту ни крошки с самого завтрака. С момента как проснулась и начала обсуждать с Мариной свое падение — не до еды было. А вообще это идея — напиться, своеобразная анестезия, почему нет? Мне конечно с одной стороны не хотелось бы предстать перед Морозовым совсем жалкой, плачущей и лепечущей бессвязную чепуху. Но с другой — не буду воспринимать все так остро. Потому что сейчас — это просто ужас, я реагирую на каждое его движение, у меня пересыхает во рту от тембра его голоса, я залипаю на его крупных руках, больших ладонях, длинных пальцах. Его руки покрывают темные волосы, до самых запястий. Раньше меня отталкивали такие мужчины, а сейчас — пронзает желание. И это пугает меня. Никогда так не реагировала на мужчину. Ненависть и безумная тяга — адский коктейль. Если прибавить к нему алкоголь…
— Я хочу еще, — прошу тихо.
— Нет, малышка, — мягко отказывает Ян, в его голосе звучит насмешка. — В постели я тебя трезвую хочу. Я налью тебе после.
И опускается рядом со мной на постель.
— Мы уже давно не дети, почему ты смущаешься как девчонка? — тихо спрашивает Ян, вглядываясь в мое лицо. Его голос мягкий и хриплый. Он кладет ладони мне на плечи, ведет ими по моим рукам, затем его пальцы соскальзывают мне на талию и сжимают крепко. Сквозь тонкий шелк платья мне передается их тепло. Ян зажимает ткань и начинает тащить ее вверх, оголяя меня до самой талии. Приказываю себе лежать неподвижно, не реагировать, но как же это сложно. Тело хочет изгибаться в немой потребности в нем. И снова его пальцы на моих плечах, слегка сжимают их, затем поддевают лямки платья и спускают их с плеч.
— Посмотри на меня, — звучит тихий приказ.
Покорно встречаю его взгляд и тону в нем. Там такой пожар, что кажется именно он согреет мою безнадежно заледеневшую душу.
— Я не заказывал игру в насилие, — говорит Ян и я вздрагиваю от этих слов. — Изображать невинную девственницу будешь в другом месте.
Открываю рот, чтобы ответить что-то дерзкое, пусть не видит во мне несчастную жертву, я и сама этого не хочу! Прекрасно знаю, что не имею на это право! Но Ян закрывает мне рот властным поцелуем. В первое мгновение замираю в оцепенении, ожидая грубости, но поцелуй удивительно нежен. Губы Морозова твердые, горячие, и это возбуждает до чертиков. Мы с мужем почти никогда не целовались — обоим не нравилось, не понимали в чем кайф. Ни он, ни я… Не получалось. Я чувствовала лишь влагу и дискомфорт. Тогда почему сейчас, с чертовым очкариком из моего прошлого я буквально таю, превращаюсь в желе, улетаю в космос от одного лишь легкого прикосновения? Хочу, чтобы это продолжалось до бесконечности. Что умру если его губы покинут меня…
Закрыв глаза, дрожу, отдаваясь эротическим ласкам. Собираясь на встречу, я говорила себе, что сцеплю зубы и буду терпеть то что заслужила. А то что это кара — ни минуты не сомневалась. Но сейчас вся теория рассыпается в прах. Потому что я испытываю наслаждение. Невероятное, волшебное.
Ян подвинулся и слегка привалился ко мне бедром. Напрягаюсь, почувствовав его возбуждение. И он сразу же отстраняется, снова внимательно разглядывает меня, словно изучает мою реакцию, ловит каждую эмоцию и изучает ее под микроскопом. Снова бросив взгляд на его лицо не могу скрыть смущения. Неужели я действительно уступила ему, открыла истинные чувства, которые и сама до конца не осознала, на несколько коротких секунд? Ян откидывает прядь волос с моей щеки. Проводит по ней большим пальцем, а меня словно молнией прошивает, тело дергается. Безумие. Так реагировать на простую ласку может только ненормальная. Хорошо. Пусть он видит меня такой. Окончательно сбрендившей бывшей стервой, которая мучила его. Может это на самом деле так. Может моя стервозность — некая форма шизофрении….
— Это очень странно, — задумчиво произносит Морозов. — Ты выглядишь как девочка, только что получившая свой первый поцелуй.
— Ты же знаешь, я всегда мечтала стать актрисой, — отвечаю хрипло. Его замечание поднимает целую бурю в душе. Смесь боли и надежды. Как бы я хотела отыскать в себе ту девочку, о которой говорит Ян… Все бы отдала за это. Вот только… нечего отдавать, у меня ничего нет. И после этой ночи не останется даже глупой гордости.
— Да, я помню. Вот только никогда не замечал в тебе задатков актерского мастерства…
— Не ври себе, Морозов. Если хочешь вернуться в прошлое и трахнуть невинную девочку — купи кого-нибудь другого. Я этого не дам… Я была замужем. Была с другими…
Боже, зачем я говорю все эти гадости, поворачиваю нож в своей же ране и ковыряю, корчась от дикой боли… Молчание повисает между ними, и, когда Ян отвечает, в его голосе звучат злые нотки:
— Я уже давно ни на что не надеюсь, Рита. Ты отучила меня. Вот учитель из тебя отменный…
Не говоря больше ни слова Ян резко дергает мое платье. Безошибочно находит молнию сбоку — словно с самого начала знал, что она там, расстегивает ее и стаскивает с меня красный шелк, оставляя в одном лишь белье. На моих глазах выступают слезы, за что еще сильнее себя ненавижу. Слабачка! Говорила себе, что все снесу хладнокровно, правда это было еще до того как узнала, кто мой клиент… Думала что это будет механический акт с незнакомцем, в темной чужой спальне раздвину ноги и холодно позволю сделать то, чего захочет клиент… Вырвусь на свободу и прикажу себе забыть все, на что была вынуждена пойти. Обнулю свое прошлое и начну новую жизнь.
Вдруг над кроватью вспыхивает свет — вижу, что Морозов держит в руке пульт.
— Не надо света, пожалуйста! Выключи!
Восклицание срывается с губ помимо воли. Нет, на моей коже нет следов от издевательств мужа. Он всегда осторожен. Обожает причинять боль и настоящий профи в том как не оставить следов. Разве что крайне редко. Но даже всего несколько уродливых шрамов убивают меня, это все равно что носить на себе печать позора… который никому не хочу показывать… Даже если Ян скорее всего ни о чем не заподозрит, и все же не хочу, чтобы он пристально разглядывал меня при свете. Потому что не идеальна. Слишком худа, тело можно даже сказать изможденное, торчат ребра… Все мое существо затапливает жгучий стыд, и я обхватываю себя руками в безотчетной попытке прикрыться. Ян останавливается. Вскидываю голову и смотрю в его непроницаемое лицо. Мое сердце колотится бешено. Прижимаю к себе чертово платье, осознаю насколько по-дурацки выгляжу.
— Перестань играть в жертву, Рита. Ты можешь выйти отсюда, когда захочешь. В любой момент можешь прекратить. Я не попрошу назад деньги, для меня они ничто, а тебе похоже нужны…
Его голос звенит от ярости. Но свет он выключает. Теперь комнату освещает лишь слабое освещение фонаря за окном, как и было изначально. Меня это полностью устраивает. Хотя то что сейчас сказал Ян… что могу уйти, без последствий… не приносит успокоения, а лишь пугает еще сильнее, причем сама не понимаю почему. Это же бред. Видимо окончательно схожу с ума, потому что осознаю сейчас — больше всего на свете меня пугает то, что он сейчас и правда меня выгонит. И мне больше никогда не доведется коснуться его восхитительных губ… Чувствую рядом с ним невероятный покой, так хорошо мне никогда не было. Не могу уйти, разве что выгонит силой. Он нужен мне, его спокойствие, уверенность, его контроль… И его потребность во мне.
