– Вроде того.
– Так и думала. Вид у вас такой.
Я не знал, какой именно у меня вид, но спрашивать не стал.
– А что насчет вас?
– О чем вы?
– Вы собирали мусор в роще. Вы этим постоянно занимаетесь?
– Не в такую погоду. Только мне не хватало с моим радикулитом еще промокнуть. – Лола отжала заварные пакетики ложкой о край кружек. – Но мне там нравится. Место там такое… будто и не в городе вовсе.
Я понимал, что она имела в виду. Старинная церковь в окружении рощи, казалось, расположена вдалеке от шумных городских улиц.
– А вы долго работали медсестрой? – спросил я в надежде направить разговор в нужное мне русло – собственно, это было одной из причин, по которым я сюда приехал.
– Достаточно долго.
– А где? Вы говорили, не в Сент-Джуд.
– Чего это вы вдруг заинтересовались?
– Просто хотелось поговорить.
Лола бросила на меня подозрительный взгляд, а потом положила в одну из кружек три кусочка сахара.
– Много где работала. Вы женаты?
Резкая смена темы застала меня врасплох.
– Нет.
– В вашем-то возрасте пора бы. Или с вами чего не так?
Мне не хотелось распространяться о своей личной жизни.
– Я вдовец.
Подобное признание способно вызвать любую реакцию – от сочувствия до раздражения. Лола не выказала ни того, ни другого.
– Как она умерла?
В ее голосе прозвучало не больше интереса, чем когда она спрашивала меня насчет молока и сахара. Но на данный вопрос я мог ответить, не ожидая никакого подвоха.
– Автомобильная авария, – произнес я, даже через несколько лет ощущая нереальность этого. – А вы? Вы замужем?
– Была. Наверное, даже до сих пор числюсь. – Лола пренебрежительно передернула плечами. – Муженек мой отчалил несколько лет назад. Что ж, скатертью дорожка. Служил в торговом флоте, дома почти не бывал, а когда появлялся, не просыхал. Ублюдок тухлый. Он и трезвым-то с Гэри себя держал хуже некуда, а как напивался – вообще невыносимым становился. Без него нам жилось лучше.
Наверное, это был самый длинный монолог из всех, что я от нее слышал. Лола замолчала и полезла в холодильник за молоком. Похоже, она сама смутилась своей откровенности.
– Дети у вас есть? – спросила она, наливая молоко в чай.
– У нас была дочь. Она находилась в той же машине.
Лола повернулась, зажав в руке пакет молока. Затем поставила его на стол и принялась размешивать чай.
– Тогда вы знаете, каково это. Вкладываешь в них душу, всю жизнь свою кладешь на то, чтобы их защитить. А потом чего-нибудь случается, и – фьють! – все кончено.
Она кинула чайные пакетики в раковину, и те плюхнулись в нее с влажным шлепком. Я смотрел на ее сына: как-то неловко было вести такой разговор в его присутствии. Губы его слабо шевелились. Я даже не знал, кого я в тот момент жалел сильнее, его или мать.
– Не берите в голову. Я не сказала ничего такого, чего он бы не знал, – усмехнулась Лола. – Он понимает, что к чему. Правда?
Сын молча смотрел на нее.
– Давно случился удар? – спросил я, переводя разговор на тему, касающуюся сына. Лола отхлебнула из своей чашки.
– Тому уже… нет, подождите… – Она нахмурилась и поставила кружку на стол. Ободок моей кружки был слегка щербат и потемнел от заварки; поверхность чая подернулась тонкой маслянистой пленкой. – Восемнадцать месяцев уже. На ровном месте. Только что был здоров, а через минуту…
Лола подошла к серванту и взяла с него самую большую фотографию. На ней они с сыном стояли на морской набережной, застегнутые на все пуговицы. Ветер раздувал им волосы.
– Моя любимая. Здесь Гэри пятнадцать лет. Саутенд, – пояснила она, демонстрируя мне снимок. – Видите, каким он большим был? Здоров как бык, вот каким был мой Гэри. Всегда любил физический труд. За что ни брался, все получалось. Вот эту кухню своими руками сделал. Все – воду, электрику…
Я вглядывался в фото, ища подтверждение ее словам. Сын стоял, опустив голову, – крупный, страдающий ожирением подросток с кривыми зубами. Застенчивая улыбка была почти извиняющейся. Мать смотрела в объектив с гордостью, граничащей с вызовом.
– Он этим зарабатывал? – поинтересовался я, покосившись в сторону лежавшего на кровати мужчины.
– Ему за это не платили, если вы об этом. Да и куда ему против всех этих, понаехавших. – Она поставила фотографию на место. – Мог бы место получить, если просил бы тверже. Да только не просил. Мягкотелый был, вот в чем беда. Я ему говорила, чтобы он умел постоять за себя, не позволял всяким… Да ладно. Что было, то прошло.
Похоже, это терзало Лолу до сих пор. Однако я заметил кое-что еще. Рассматривая остальные фотографии, я увидел одну, на которой Гэри было лет двадцать. Он стоял у камина в той же комнате, где мы находились сейчас, в ярко-синей куртке и черных штанах. Очень эта форма смахивала на ту, которую я видел по десять раз на дню, прежде чем сменил врачебную практику на судебную медицину.
Я указал на этот снимок.
– А что, Гэри работал санитаром в больнице?
– Он много кем работал, – буркнула Лола. – Вас-то это каким боком касается?
– Никаким. Я просто…
– Вам пора. – Она поднялась, нахмурившись. – Мне ему поменять надо.
Лола шагнула к двери. Я встал из-за стола, понимая, что зашел слишком далеко. Она открыла дверь и отодвинулась, пропуская меня. Я задержался в дверях.
– Спасибо за чай. Я могу привезти вам еще продуктов, если…
– Мне ничего не надо.
Лола закрывала дверь, буквально выдавливая меня из дома. Ее сын негромко застонал.
– И даже не пробуйте… – донеслись до меня ее слова, прежде чем дверь захлопнулась.
Я огляделся по сторонам. Тощая кошка смотрела на меня с того же подоконника, что и в прошлый раз. Улица была пуста. В голове моей царил полный хаос. Меня не отпускало ощущение, будто я совершил нечто необратимое, хотя я не знал пока, к добру это или нет. Я отъехал на несколько кварталов и остановил машину.
Я пришел к Лоле из беспокойства за пожилую женщину и ее парализованного сына, в надежде найти опровержение слухам насчет того, что она ответственна за смерть пациента. Вместо этого я выяснил, что Гэри Леннокс работал санитаром и любил мастерить.
Интересно, хватало его умений на то, чтобы выложить перегородку?
Я убеждал себя в том, что не надо спешить с выводами. Он вообще мог не работать в Сент-Джуд, так что все это могло быть случайным совпадением.
Его мать сказала, что удар случился полтора года назад. Значит, к убийству Кристины Горски Гэри отношения не имел: она пропала за пятнадцать месяцев до того момента, когда нашли ее тело. Но определить точно, как давно умерли две другие жертвы, мы пока не сумели. И тревожиться о том, не отниму ли я у Уорд драгоценное время, я уже не собирался: ей необходимо было знать об этом.
