– Ну, скажите хоть что-нибудь, – не выдержала она. – Я не ожидала, что вы будете кричать от радости, но энтузиазм могли бы проявить.
– А что с женщиной, которую замуровали вместе с ним?
– Пока ничего. Отпечатки пробиваются по базе, но похоже, что ничего криминального за ней не числилось. Мы ждем результатов анализа ДНК и зубов, однако теперь, когда идентифицировали Кроссли, можно поискать среди его друзей и знакомых. Выясним, не знал ли он ее при жизни.
– Когда Кроссли пропал?
– В полицию обратились тринадцать месяцев назад.
– Лола говорила, что удар с ее сыном приключился восемнадцать месяцев назад. Это на пять месяцев раньше исчезновения Кроссли.
– Заявление подали тринадцать месяцев назад, – повторила Уорд. – Семьи у Кроссли не было, и он не работал с момента закрытия Сент-Джуд, так что мы не можем точно знать, как давно он пропал. Мы и этот-то срок знаем лишь потому, что его домовладельцу надоело ждать арендную плату. Вероятно, Кроссли пропал около пятнадцати месяцев назад, что примерно совпадает с датой, когда Кристину Горски в последний раз видели живой. Да и насчет даты, когда Леннокса парализовало, у нас нет ничего, кроме слов его матери.
– Думаете, она прикрывает сына?
Уорд пожала плечами:
– Мы обратились в суд за разрешением ознакомиться с его медицинской картой, вот тогда и посмотрим. Но с учетом обстоятельств ждать сейчас не можем. Известно, что ради детей матери могут и солгать, а у нее у самой карьера не безупречная. Мы проверили то, что говорила ее соседка насчет смерти пациента. Лола Леннокс работала в старой Королевской больнице в Южном Лондоне. Сейчас она закрыта, но двадцать два года назад там умер от передозировки инсулина четырнадцатилетний подросток – умер в ее дежурство.
– Значит, это правда?
– По результатам внутреннего расследования, проведенного больницей, смерть признали несчастным случаем, однако Лолу уволили, и медсестрой она больше не работала. Похоже, это у них семейная традиция – быть уволенными из больниц.
Уорд замолчала. Машина уже сворачивала на улицу, где жила Лола. Внутри меня все сжалось при мысли, что должно было произойти.
– Вы так и не сказали, что мне-то здесь делать?
– А разве не вы заварили эту кашу? – усмехнулась Уорд. – Да не переживайте, это вам не в наказание. Мать Леннокса вас знает, вот я и подумала, что неплохо иметь рядом знакомое лицо.
– Не уверен, что это способно что-либо изменить.
– Все равно это лучше, чем полный дом незнакомцев. И потом, вам она, кажется, доверяет.
Не после такого, подумал я.
Машина затормозила перед домом. Там уже стояли полицейские автомобили и карета «Скорой». Гэри Леннокс, возможно, и попадал в разряд подозреваемых, но болезни его никто не отменял. Поэтому вместе с полицейскими его должны были проверять сотрудники социальных служб и врачи «Скорой», и увозить его предстояло не в тюрьму, а в больницу. Выходя из машины, я ощущал на плечах груз ответственности. Я хотел помочь Лоле и ее сыну…
Полицейские, хлопая дверцами, выбирались на тротуар. В окнах соседних домов – тех, что стояли незаколоченными, – появились лица, несколько человек даже пришли поглазеть на неожиданный спектакль.
Уэлан шагнул к двери и постучал. Я не сводил взгляда со штор на окне. Любое шевеление их означало бы, что Лола дома. Они не шевелились.
Уэлан выждал несколько секунд и снова постучал, на сей раз громче.
– Ее нет дома, – произнесла та самая соседка, с которой я беседовал в свой первый приезд сюда.
Она стояла у себя в дверях, закутавшись в халат, с сигаретой в руке. Похоже, она только-только вылезла из постели, и лишенное макияжа лицо ее было хмурым.
– Вы не знаете, где она? – спросил Уэлан.
– Откуда мне знать?
– А как давно она ушла?
– Час назад. – Женщина затянулась сигаретой и ехидно посмотрела на меня. – Пришли с подкреплением, да?
Уэлан повернулся к Уорд:
– Как вы считаете, мэм? Может, нам…
– Сэр!
Один из полицейских смотрел куда-то вдоль улицы. По тротуару к нам приближалась та, которую мы искали. Она шла, прихрамывая, низко опустив голову, и тащила в каждой руке по пакету из супермаркета. Ходьба давалась ей с трудом, и она не замечала нас, пока не оказалась совсем близко. При виде полицейских на крыльце ее дома Лола Леннокс остановилась. Взгляд на мгновение задержался на мне. Потом, сжав губы, она перехватила свои пакеты и потащилась в нашу сторону – так же неспешно, как прежде.
Уорд шагнула ей навстречу:
– Лола Леннокс? Я старший инспектор полиции Шэрон Уорд. Мы здесь по поводу Гэри.
Не обращая на нее внимания, Лола прошла мимо нее.
– Вы меня слышите, миссис Леннокс? Я сказала, мы хотели бы поговорить с вами о…
– Слышу. Идите к черту.
– Миссис Леннокс, у нас есть ордер на арест вашего сына.
– Можете им подтереться.
Перехватив пакеты в одну руку – я заметил, что они были значительно легче, чем в прошлый раз, – Лола поднялась на крыльцо и принялась возиться с ключами. Уорд сделала еще одну попытку, изо всех сил стараясь не сорваться:
– Нам не хотелось бы причинять вам неудобств, но в интересах вас и вашего сына сотрудничать со следствием.
С таким же успехом она могла бы обращаться к камню. Не выпуская из рук пакетов, раскрасневшаяся от усилия Лола продолжала возиться с ключами. Уэлан сделал попытку помочь ей:
– Эй, давайте я…
– Уберите свои руки! – огрызнулась Лола, поворачиваясь к нему.
– Ладно, мы все успокоимся немного, – произнесла Уорд. Уэлан сошел с крыльца. Она подозвала меня. – Полагаю, с доктором Хантером вы знакомы…
– Пусть этот вонючий ублюдок держится от меня подальше.
Вот вам и «знакомое лицо». Я глубоко вздохнул:
– Мне очень жаль, Лола. Я не хотел…
– Пошел к черту!
Лоле удалось-таки вставить ключ в скважину, но тяжелые пакеты мешали ей повернуть его. Теперь уже много людей глазели на улице на происходящее.
– Как вам не стыдно! – крикнула женщина с противоположной стороны улицы. – Это же старый человек, оставьте его в покое!
На лице Уорд отобразилась нерешительность. Меньше всего ей хотелось обвинений в неоправданно жестких действиях, тем более в отношении пожилой матери и ее больного сына. Но чем дольше все это затягивалось, тем сильнее она рисковала потерей авторитета.
Наконец дверь с громким щелчком отворилась. Лола попыталась просочиться внутрь, продолжая загораживать полицейским дорогу своими пакетами.
– Вы не имеете права! – воскликнула она, стараясь закрыть дверь за собой. – Это мой дом, вам сюда нельзя!
