Кто-то вышел вперед и сунул ему в руку фонарик. Уэлан протиснулся в топку по пояс.
– Трудно сказать, что́ здесь жгли. Полно золы, но она могла остаться с тех пор, как им пользовались для отопления.
Уэлан осторожно вылез обратно и распрямился. В руках он держал маленький почерневший цилиндрик.
– Это не кость, – сказал я.
– Нет. Но и не каменный уголь. Похоже на горелую древесину. Там ее полно. Кто-то жег тут дерево.
– Можно я посмотрю?
Уэлан передал мне фонарь и отступил в сторону.
Горький, отдающий металлом запах гари проникал под маску. Я просунулся в круглое отверстие топки по грудь, заслонив собой свет снаружи, зато луч фонаря выхватил мешанину серой золы и черных головешек.
Уэлан был прав: здесь осталось много того, что больше всего смахивало на горелое дерево, превратившееся в древесный уголь. Вероятно, под ним находились и другие кости, но пока я не видел ничего такого. Лишь когда я начал выбираться обратно, луч моего фонаря скользнул по предмету в дальнем конце топки.
– Там что-то есть.
Почти незаметный, предмет этот зарылся в золу. Из нее торчал только верхний его конец – плоский, треугольной формы. Случайному человеку он показался бы просто еще одной головешкой.
– По-моему, это лопаточная кость, – сказал я.
Я вылез из топки, уступил место полицейскому фотографу, чтобы тот сделал несколько снимков со вспышкой, и снова протиснулся в узкое отверстие. Круглый край люка больно впивался в живот, но я дотянулся-таки до зарывшегося в золу предмета. Расчистил золу и угли вокруг него, и теперь он торчал из них, словно спинной плавник акулы. Выдернулся он легко; мне пришлось только отряхнуть с него золу.
Я вылез из топки и продемонстрировал его Уэлану.
– Лопатка. Человеческая, – добавил я, прежде чем он успел задать вопрос.
Поверхность кости почернела, и все же – как и фаланга – она весила почти столько, сколько должна весить нормальная кость. Огонь был достаточно жарким, чтобы в нем сгорела бо́льшая часть мягких тканей, но не очень жарким, чтобы кальцифицировать кость.
Уэлан повертел лопатку в руках.
– Версия со сжиганием отходов от хирургических операций отпадает полностью. Я мог бы представить, чтобы туда попал палец, но не такая здоровая штуковина. Вопрос в другом: где остальное тело? Если его, конечно, не расчленили предварительно, чтобы сжечь в бойлере лишь часть.
Подобной возможности я исключить не мог. Известно много случаев, когда тело жертвы расчленялось, чтобы спрятать его части в разных местах. Однако я склонялся к другой версии. Я забрал почерневшую лопатку у Уэлана.
– Отрезать плечо сложнее, чем руку или ногу, даже голову. Это означает, что нужно пилить туловище, а это работа грязная и тяжелая, и я не вижу на кости никаких следов этого. Да и не могло все тело сгореть, не оставив почти ничего. Дровяного огня для этого недостаточно – даже если пользоваться растопкой.
– А как насчет эффекта фитиля? – спросил детектив с фотоаппаратом. – Ну, знаете, когда жир воспламеняется и горит как свеча, пока ничего не останется. Я слышал о таких случаях.
Я тоже слышал, даже сам однажды имел дело с данным жутковатым феноменом. При наличии определенных условий, когда тело горит, слой подкожного жира может растопиться и пропитать одежду. Ткань, таким образом, превращается в подобие свечного фитиля, заставляя тело медленно прогорать до тех пор, пока не останется ничего, кроме сажи. Но случаи эти чрезвычайно редки, и я сомневался в том, чтобы это могло объяснить наши находки.
– Чтобы подобное произошло, требуется весьма толстый слой жира, и даже так прогорает не все. Самые крупные кости и конечности обыкновенно сохраняются.
– Они могут скрываться под золой, – настаивал детектив.
– Не все тело, – возразил я. – Мы бы смогли видеть больше, чем только это.
Активность грызунов в нашем случае тоже исключалась. При закрытом люке топки животные не сумели бы попасть внутрь. Даже если бы более крупный хищник вроде лисы и забрался в подвал, вряд ли так сильно обгоревшие кости представляли бы для него интерес.
Уэлан опустился на четвереньки, чтобы лучше рассмотреть следы золы на полу перед топкой.
– То есть вы хотите сказать, кто-то сжег тут тело, а потом вернулся, чтобы забрать то, что от него осталось?
– Но не все, – ответил я, убирая лопатку в пакет для вещественных улик.
Глава 22
Дальше поисковая операция с лабрадором велась без моего участия. Я остался в подвале рыться в золе.
Если бы возникла необходимость, мне бы позвонили, но толку от меня больше было в подвале. Всю вторую половину дня мы просеивали золу сквозь мелкое сито. На сетке оставались мелкие головешки, не прогоревшие до конца, однако появлялись и другие находки. Еще несколько фаланг – пальцев рук и ног, затерявшихся в золе костей побольше, сильно обугленных огнем. Два куска сломанных ребер с острыми изломами, а еще то, что на первый взгляд смахивало на торчавший из золы и углей круглый камешек, на поверку оказалось верхней частью большой берцовой кости, рядом с которой в золе обнаружилась и голень. Прямо на поверхности золы лежала треугольная, с чуть скругленными углами коленная чашечка; скорее с левой ноги, хотя наверняка я утверждать не мог.
По мере работы картина того, что здесь произошло, представлялась все яснее. Как и отметил Уэлан, зола на поверхности осталась от сжигания древесины. Под ней лежал слой золы со времен, когда бойлер топили каменным углем. Это позволяло предположить, что тело затолкали в топку, обложили сверху и с боков деревом и подожгли. Хотя древесина горела при меньшей температуре по сравнению с каменным углем, стены топки отражали жар, усиливая его, и этого хватило на то, чтобы мягкие ткани выгорели, оставив лишь обугленный скелет.
А потом, когда огонь погас, а кости остыли достаточно для того, чтобы к ним можно было прикасаться, этот кто-то вернулся и забрал их.
В котельной нашлись грабли и лопата – вероятно, ими орудовали больничные истопники, но кто-то явно пользовался ими и позднее. Обгоревшие фрагменты тела наверняка рассыпались, когда их попытались извлечь из топки, поскольку огонь пережег большую часть соединительных тканей, а те, что остались, уже не выдерживали веса костей и порвались. Судя по следам на поверхности золы, останки бесцеремонно подгребли поближе к люку, закопав при этом часть костей в золу.
И не только костей. Мы нашли несколько предметов неорганического происхождения. Металлическую пряжку от пояса, застежку от «молнии» и маленькие круглые люверсы от обуви. Даже закопченные, а местами чуть оплавившиеся, они позволяли предположить, что тело сжигали одетым.
Поначалу в поисках участвовала и спешно вызванная Парек, однако она задержалась в подвале ненадолго. Собственно, все, чем она могла нам помочь, – подтвердить, что найденные кости принадлежали человеку, а потом ее вызвали на какой-то другой, не связанный с нашей находкой случай на противоположном конце города, и Парек поспешила туда. Спускалась к нам и Уорд, совсем уже неуклюжая в комбинезоне. Лицо ее побледнело от усталости и волнения.
