– Что у вас тут, останки одного человека или нескольких? – спросила она, глядя на контейнеры с найденными костями.
– Не могу пока ответить однозначно, – произнес я. – Пока ни одна кость не повторялась дважды, но…
– Просто скажите: один труп или два?
Уорд говорила непривычно резко, что выдавало ее напряженное состояние. От возбуждения, охватившего ее по дороге к Ленноксам, не осталось и следа. Мало того что ее надежды доказать вину Гэри Леннокса пошатнулись из-за вмешательства Одуйи, так к этому добавилась еще и находка четвертой жертвы. В общем, день складывался совсем не так, как она надеялась.
– Один. Пока что, – добавил я.
Найди мы два экземпляра одной и той же кости – ну, например, две правые большие берцовые, – это означало бы, что мы имеем дело со смешавшимися останками двух разных людей. Однако я не обнаружил никаких свидетельств этого.
– Что вы еще можете сказать?
– Все найденные кости довольно крупные и тяжелые, хотя огонь не мог не уменьшить их веса. Я предположил бы, что это останки мужчины.
– Рост? Возраст?
– Вы знаете, я не…
– Моего доклада ждут сначала Эйнсли, а потом толпа газетчиков. Сообщите мне хоть что-нибудь.
Мне очень хотелось ответить, что рано строить предположения о возрасте и сложении жертвы и мы еще не закончили возиться в золе, но, посмотрев в бледное лицо Уорд, я лишь вздохнул.
– Насколько я могу определить, кости принадлежат взрослому мужчине. Крупного телосложения, рост от ста восьмидесяти четырех до ста восьмидесяти восьми сантиметров, судя по размерам большой берцовой кости. Более точный расчет я дам позднее, но пока я оцениваю его рост в шесть футов один дюйм. Или два.
– А возраст?
– Трудно пока сказать.
– Ну ваши предположения?
– Все, что мог, я уже сообщил.
– Ладно. Если не хотите, попрошу Мирза, – заявила Уорд, повернулась и вышла. Я смотрел ей вслед, лицо мое пылало.
Детективы в котельной избегали встречаться со мной взглядом. Я взялся за сито и тут же положил его обратно.
– Пойду проветрюсь, – произнес я.
Из котельной я вышел, кипя от злости. Мы с Уорд практически не пересекались вне работы, однако раньше неплохо ладили. В прошлом нам не раз приходилось трудиться вместе, и конфликтов не возникало. Она отнеслась ко мне с большим вниманием, когда в начале этого года появилась угроза нового нападения Грэйс Стрейчан. Понятно, на нее сейчас оказывалось сильное давление, но меня это мало утешало, к тому же Уорд устроила мне разнос при свидетелях, а это было несправедливо. В мрачных раздумьях я брел по едва освещенному коридору. Эхо моих шагов отдавалось от покрытых сыростью стен.
Сообразив, что свернул не в ту сторону, когда за очередным поворотом цепочка светильников оборвалась, и остановился. Единственным звуком, который я слышал, осталось мое собственное дыхание. Я пытался понять, куда попал. Впереди темнел какой-то проем. Я разглядел перечеркнувшие его крест-накрест полицейские ленты и догадался, что это вход в туннель, соединявший здание больницы со снесенным уже моргом. Напротив, едва различимый в темноте, виднелся вход в старый, закрытый морг.
Дыхание стыло на холодном воздухе подземелья, и я вдруг очутился в полном одиночестве. Я пытался убедить себя в том, что это просто вздор. В котельной, из которой я только что вышел, осталось много детективов, да и здание было наполнено полицией. И все же, стоя в темном коридоре, я чувствовал себя скверно.
Хватит нагонять на себя страх! Я ведь проходил уже здесь, когда спускался в подвал с Уэланом в первый раз, и хотя освещение отсюда убрали, у меня в телефоне был фонарик. Никто не мешал бы мне самому найти дорогу к лестнице. Однако я не стал этого делать. Я повернулся и пошел тем же путем. Мне не хотелось признаваться в этом себе, но даже шум моих шагов по залитому водой полу стал облегчением по сравнению с гнетущей тишиной подвала. Я ускорил шаг, повторяя, что не намерен терять время зря, и, свернув за угол, едва не столкнулся с Уэланом.
– Господи, не делайте так больше! – воскликнул он, прижав руку к груди. – Что вы тут забыли?
– Свернул не туда.
Сердце мое сильно колотилось, но ощущение, накатившее на меня у входа в старый морг, почти исчезло. Мы двинулись дальше по коридору в направлении котельной.
– Мне сказали, что вы пошли наверх, однако по дороге от лестницы я вас не встретил, – произнес Уэлан. – Вот и решил, что вы заблудились.
– Хотел подышать свежим воздухом.
– Послушайте, я в курсе, что у вас тут получилось. Босс… ну на нее сейчас давят все. Не принимайте близко к сердцу.
Вот так сюрприз. Уэлан не извинялся передо мной за Уорд, но был очень близок к этому.
– Уорд действительно собралась позвать сюда Мирза?
– Она просто выпускала пар. Еще утром мы надеялись на прорыв с Ленноксом. Теперь все погрязло в волоките из-за отпечатков и прочих мелочей, а тут еще новая жертва обнаружилась. Поверьте, Уорд близко к этому Мирза не подпустит.
Мы как раз дошли до поворота, куда я свернул по ошибке. Отсюда уже тянулись цепочки огней – в одну сторону к котельной, в другую – к лестнице. Я повернулся к Уэлану, пытаясь понять, что именно он хотел сказать своей последней фразой.
– Сходите наверх, выпейте чаю, а потом возвращайтесь. День нелегкий выдался. – И Уэлан двинулся прочь по коридору.
У нас ушло несколько часов на то, чтобы просеять остаток золы из топки. К этому времени в ней не было ничего, кроме пятен на колоснике. Найденные кости увезли в морг. Подразумевалось, что Парек произведет их детальный осмотр завтра утром – насколько это вообще возможно при столь малом количестве материала. Я надеялся на то, что мне повезет и я тоже поучаствую в этом – если, конечно, Уэлан говорил правду и Уорд не собиралась приглашать вместо меня Мирза.
Судя по тому, что я видел, нам не следовало ожидать слишком многого от костей. Однако один объект, способный помочь, мы все-таки нашли. Череп отсутствовал, но мы отыскали в золе оплавившийся зубной протез – искореженный комок потемневшего пластика, металла и прикрепленных к ним кусочков керамики. Самих зубов нам обнаружить, к сожалению, не удалось, так что, хотя потенциально эта находка представляла собой большую ценность, утверждать наверняка, что она принадлежала именно жертве, мы не могли.
Сам я, правда, так не считал. Как и кости, протез был поврежден не сильно, как это случилось бы, окажись он в топившемся каменным углем бойлере. От высокой температуры пластик просто испарился бы, а фарфор, скорее всего, раскрошился. Этот же производил впечатление просто слетевшего с челюсти и сохранился хотя бы в таком виде, несмотря на огонь. Это позволяло полагать, что он принадлежал жертве, а значит, протез мог оказать существенную помощь в ее идентификации.
Уэлан был прав: день выдался нелегкий.
