И я не испытывал ни малейшего сомнения в их происхождении. Мирз не ошибался: это были ожоги. Хотя маленькие желто-коричневые отметины казались почти безобидными, я понимал, что боль они наверняка причиняли чудовищную. Единственное, с чем я не мог согласиться, – с тем, что это результат прижигания чем-то вроде паяльника. Верно, прижигание паяльником оставило бы на кости следы, очень похожие на эти. Однако мягкие ткани пострадали бы гораздо сильнее. Кожу и плоть такое воздействие прожгло бы насквозь.
Я взял в руки череп и пригляделся к отметине на сосцевидном отростке. Был шанс, что это случилось, когда она лежала лицом вниз, но я сомневался. Я полагал, что это произошло, когда Мария де Коста стояла. И этот ожог – самый первый.
О чем ты думал, Мирз? Это же находилось прямо у тебя перед глазами.
Я наскоро осмотрел остальные кости и, не найдя ничего достойного внимания, сложил скелет обратно в контейнер. Потом протер стол, снова сменил перчатки и принялся раскладывать на нем скелет Даррена Кроссли. Его кости поведали мне ту же историю. Многочисленные маленькие ожоги никотинового цвета все на костях, прикрывавшихся лишь кожей и тонким слоем подкожного жира. В случае Кроссли это были ребра, большая берцовая кость, кисти обеих рук. А вот на сосцевидных отростках, что с одной стороны, что с другой следов ожога я не нашел. Поначалу это меня озадачило. Зато у него обнаружился ожог в нижней части грудины. Увидев его, я начал понимать, как все произошло и с ним.
Убрав в контейнер кости бывшего санитара, я занялся срезами, которые приготовил Мирз. Получить срез кости, достаточно тонкий для исследования под микроскопом, тем более если эта кость обожжена, а значит, еще более хрупкая, – задача не из простых. Кость помещается в резиновую муфту, а затем специальным инструментом под названием «микротом» с нее срезается тончайший слой. Это требует точного расчета и твердой руки, но при всех своих недостатках в том, что касалось тонкой работы, юный тафономист был на высоте. Приготовленные им срезы я бы назвал идеальными, и это сэкономило мне время. Положив образец, взятый с ребра Марии де Коста, на предметное стекло, я приник глазом к окуляру.
Мир превратился в набор серо-коричневых и белых точек. Меня интересовали цилиндрические структуры, которые называются «остеоны», из них состоит внешний слой пластинчатых костей. По осевому каналу остеонов течет кровь, хотя в этих крови, конечно, не осталось. Они обесцветились от ожога, и я мог разглядеть ряд микроскопических трещин. Губчатая кость, пористая мембрана, заполняющая внутренний объем кости, также пострадала, чего можно ожидать в обожженной кости. Меня интересовал скорее размер повреждений. С самого начала я поражался, как малы эти ожоги. Мирз считал, что орудие, каким нанесли эти ожоги, тоже было небольшого размера. Он думал, что это был паяльник, весь жар которого сосредоточен на конце жала. Данное предположение имело основания, но все свои дальнейшие выводы он делал, исходя из этого.
Вот в этом Мирз ошибался.
Я проверил остальные срезы и каждый раз видел одно и то же. Может, позвонить Уорд, чтобы она была в курсе моих находок? Впрочем, было еще одно, что мне хотелось проверить в первую очередь. Кое-что, о чем я прежде не размышлял.
Пока я ехал из морга в Сент-Джуд, солнце пыталось пробиться сквозь облака. Когда я приблизился к воротам, ему это удалось, так что на каменных колоннах и ржавеющей кованой решетке нарисовались четкие тени, быстро бледневшие по мере того, как на небе снова сгущались тучи.
У больничных ворот дежурила уже знакомая мне пара полицейских: девушка и пожилой мужчина. Девушка одарила меня лучезарной улыбкой:
– Что, вернулись?
– Надеюсь, ненадолго.
– Ага, так я вам и поверила.
Она пропустила меня на территорию, и солнце, словно нарочно дождавшись этого момента, скрылось за тучами. Пока я ехал мимо груд строительного мусора на месте снесенных построек, гнетущее настроение снова охватывало меня все сильнее. Ни Уорд, ни Уэлан не ответили на мои попытки дозвониться до них. Я оставил голосовое сообщение о том, что останки женщины действительно принадлежат Марии де Коста и нам необходимо срочно поговорить, хотя не объяснил почему. Такие вещи в сообщении не передают, и, возвращаясь в Сент-Джуд для продолжения поисков с собакой-ищейкой, я надеялся, что хоть одного из них найду там.
Припарковавшись на стоянке между полицейскими фургонами, я сразу увидел их обоих на ступенях лестницы перед портиком. Уорд разговаривала с Джексоном, начальником поисковой группы. Он был в грязном защитном комбинезоне, а пока я подходил к ним, из дверей потянулись на улицу остальные участники поисков. Похоже, они или закончили работу, или устроили перерыв, а Джексон докладывал Уорд о результатах. Чтобы не мешать ему, я подождал в стороне.
Вид Уорд буквально потряс меня. Накануне вечером она выглядела усталой. Теперь я бы назвал ее состояние изможденным. Лицо осунулось, глаза ввалились. Даже копна волос казалась безжизненной, когда она кивнула Джексону. Тот повернулся и направился к машинам, а они с Уэланом спускались с крыльца медленно.
– Если вы приехали работать с ищейкой, то опоздали, – произнесла она, когда я приблизился к ним. – Собака наколола лапу о гвоздь, и хозяйка повезла ее к ветеринару. Вроде не очень серьезно, так что мы надеемся возобновить поиски завтра.
– Вы получили мое сообщение? – спросил я.
– Насчет Марии де Коста? Да, спасибо. Мы пытаемся найти дантиста Уэйна Бута, чтобы проверить, не его ли протез обнаружили в бойлере. Можно подумать, кто-нибудь из тех, с кем он общался, заметил, что он носит протез, – так ведь нет. Вы сказали, у вас есть что-то еще?
– Я посмотрел ожоги на Кроссли и де Коста. Они не термического происхождения.
– Что? – нахмурился Уэлан.
– Это ожоги от электричества. Их не прижигали металлом. Кто-то неоднократно бил их электрическим током, достаточно сильным, чтобы разряд обжег кость.
– Вы уверены? – Усталость Уорд как рукой сняло.
– Внешне они похожи, однако термические ожоги крупнее и не так сконцентрированы. Вот почему эти так малы и почему поверхностных повреждений почти не было заметно. Разряд проходит сквозь кожу и мышцы. Оба типа ожогов могут вызвать растрескивание кости, но кости, пораженные электрическим разрядом, имеют и повреждения на микроскопическом уровне. Разряд повреждает саму структуру костной ткани, и именно это я обнаружил на костях обеих жертв. Это объясняет и другие повреждения вроде травм на запястьях и лодыжках. Они результат не попыток освободиться, а судорог. И зубы у обеих жертв потрескавшиеся – с такой силой они их стискивали.
– Господи! – воскликнула Уорд, оценивая значение этой информации. – Что это было? Нечто вроде электрошокера? Тазера?
Я покачал головой:
– Вряд ли. У тех разряд слабее, он не вызвал бы таких повреждений. Поскольку электричество в больнице давно отключено, это должно быть что-то портативное.
– Помните, в замурованной камере на полу стояли автомобильные аккумуляторы? – произнес Уэлан. – Мы думали, их там просто выкинули, но если кто-то подключал к ним провода, этого хватило бы?
