– Думаешь, тебе было больно? – прошипела она. – Вот суну его тебе в хлебало, будешь знать. Так заорешь, что зубы повылетают!
Электроды зависли в нескольких дюймах от моих губ. Они потемнели и окислились, только самые концы их тускло отсвечивали медью. По лицу Лолы я видел, как ей хочется сделать это, но неожиданно она покосилась на занавешенное окно. Только один слой стекла отделял нас от того, кто мог находиться на улице. Она раздраженно поморщилась. И сунула трубку мне в грудь.
Когда судороги немного утихли, я услышал, как Лола топчется около раковины. Заваривает еще чай. Я лежал, содрогаясь, в слезах от боли. Но как бы отвратительно я себя ни чувствовал, мне показалось, будто этот разряд не так силен, как предыдущие. Мускулы подергивались по мере того, как к ним возвращалась работоспособность. Я не знал, насколько емкие батареи у этой черной штуковины, но к электросети она пока не подключалась. Рано или поздно заряд должен был иссякнуть.
Не знал только, доживу ли я до этого момента.
Лола с кряхтением устроилась на своем стуле. С наслаждением отхлебнув из кружки, она поставила ее на стол рядом с трубкой. Потом пошмыгала носом и вытерла его тыльной стороной ладони, прежде чем продолжить рассказ. Ни дать ни взять мать, рассказывающая сыну сказку.
– С Кроссли все получилось легко. Надо было подождать пару недель, пока он заявится к Гэри в супермаркет, но я понимала, что этот тухлый ублюдок скоро придет. Велела Гэри сказать им, что он нашел целую сумку болеутоляющих таблеток – мол, я ее на старой работе стащила. Кодеин, опиаты всякие – то, что хорошо продается. Они ведь знали, что я медсестрой работала. Частенько мучили его историями, каких обо мне понаслышались, однако не предполагали, что Гэри может врать. Он и не хотел, но я упросила. Хороший он был мальчик, мой Гэри.
В голосе Лолы звучала гордость. Я пошевелил пальцами ног, пытаясь восстановить работоспособность мышц так, чтобы она этого не заметила.
– Кроссли велел, чтобы он принес таблетки в Сент-Джуд, – продолжила Лола. – Заставил войти через морг, чтобы он не попал на камеры около входа. Думал отобрать все у Гэри, как тот минует один этот их туннель. Да только все не так получилось. С Гэри пришла я. С этим вот.
Лола с довольным видом подняла черную трубку. Я напрягся в ожидании очередного разряда. Но она положила трубку обратно.
– Я думала, застану там всех троих, а там были только Кроссли и его шлюха. То-то они смеялись, увидев меня. «Мамочку привел, да? Чтоб держала тебя за ручку в темноте?»
На губах Лолы появилась улыбка. Она нежно погладила трубку рукой.
– Вот уж Кроссли посмеялся, когда я сунула эту штуку ему в жирное пузо. И ей. Она еще пыталась удрать, но далеко не ушла, уж я постаралась. Я-то поначалу хотела лишь взбодрить их маленько, но как увидела старые койки, придумала кое-что получше. Гэри расстроился. Весь трясся, как листок, простая душа. За все время я второй раз повысила на него голос, но сама бы не справилась. Ни этих жирных ублюдков на койки не повалила бы, ни стенки не выложила бы. Так ведь? Но уж я постаралась, чтоб они видели, как он это делает. Все еще думаете, сказала им я, что от него толку нет? И кто теперь смеется, а?
Лола взяла со стола трубку и в подтверждение своих слов с ухмылкой помахала ею в воздухе. Я сжимался всякий раз, как она оказывалась близко от меня.
– Жаль только, Бута с ними не было. Ну, я решила, с ним позднее разберемся. Ему отдельную комнату приготовим. Не ожидала я, что… – Голос ее дрогнул. Она смахнула слезы. – Он ведь силен как бык был, мой Гэри. В жизни ни дня не болел, что бы там докторишки ни говорили. И не жаловался никогда, даже после того, как ему все эти кирпичи да цемент на третий этаж затаскивать пришлось. Кто еще бы смог так, даже не задыхаясь? И стенку Гэри выложил – заглядение. Даже покрасил. Красота! Еще час или два, и никто бы не узнал, что мы там вообще были. И тут… туда приперлась эта глупая коровища!
Руки и ноги одеревенели и казались вдвое тяжелее, словно все мое тело напичкали новокаином. Однако способность шевелиться медленно, но возвращалась. Внимательно следя за Лолой, чтобы она не заметила этого, я пытался напрягать и расслаблять ногу.
Впрочем, Лола слишком увлеклась своим рассказом:
– А ведь я ему говорила, чтобы запер дверь палаты! Не хотела, чтобы какой-нибудь торчок приперся, пока мы были заняты, и он это знал. Но Гэри с утра был в чудно́ м настроении каком-то. Притихший, и есть не хотел. Я думала, как мы все закончим, он в себя придет. Знай я, ни за что бы не… Я думала, он просто упал, он ведь неуклюжий у меня был. А он лежал там, и лицо посинело! Не могла ж я оставить его там, моего мальчика?
Я больше не пытался следить за тем, что она говорит, сосредоточившись на попытках заставить тело работать. Лола низко пригнулась над столом, закрыв лицо руками. Ее плечи содрогались.
– Это все мелкая беременная сучка виновата! – выкрикнула она. – Если бы она не…
Лола схватила трубку и ткнула ею мне в бок. И еще раз. Тело вновь пронзила боль. На сей раз я потерял сознание, а когда очнулся, почувствовал, что меня стаскивают с кровати. Приземление было жестким. Руки и ноги онемели и ощущались скорее бесполезными деревяшками, сердце готово было вырваться из груди, но едва не остановилось, когда я увидел, что Лола медленно, неуклюже наклоняется и берется за край ковра, на котором я лежал.
– Уберем-ка тебя с дороги, не возражаешь?
Потолок надо мной начал двигаться короткими рывками. Через несколько секунд Лола выпрямилась, задыхаясь и вытирая пот с лица.
– Господи…
Морщась, она массировала поясницу и пыталась отдышаться. Потом снова взялась за ковер. Кряхтя от натуги, сделала шаг назад, еще один… Ковер, а вместе с ним и я подвинулись на несколько дюймов. Теперь я мог заглянуть в открытую дверь у нее за спиной. За дверью находился маленький темный коридор с низким потолком, наклонная часть которого терялась внизу, в темноте подвала. Я понял, что задумала Лола, и это привело меня в ужас. Даже если я не сломал бы шею при спуске по ступеням, стоило мне оказаться в подвале, и она смогла бы делать со мной все, что вздумается.
Никто не знал, где я нахожусь. Моя машина стояла перед развалинами больницы. Лола могла бы не спешить, пытая меня своей черной трубкой, и никто не увидел и не услышал бы этого.
Как Даррена Кроссли и Марию де Коста.
Я старался вернуть контроль над мышцами. Ну же, шевелитесь! Пока Лола, задыхаясь и пыхтя, дергала меня дюйм за дюймом по полу, я был вознагражден слабым шевелением пальцев.
Неплохое начало, но до двери в подвал оставалось лишь несколько футов. Паника снова охватила меня, когда Лола одним рывком протащила меня на несколько дюймов дальше, прежде чем сделать еще один перерыв. Она вытерла лоб рукавом и стояла, жадно глотая воздух.
– Господи, чертова спина. – Лицо ее раскраснелось и блестело от пота. Маленькие глазки уставились на меня. – Ага, мы очнулись?
