Вообще-то Кириан привык следовать своим желаниям во всем, что касалось женщин, но с Иллис все было по-особому. Каким-то внутренним чутьем он понял, что ей нужно именно так, и позволял творить с собой все, что вздумается.
А вздумывалось ей многое...
Это не укладывалось ни в один шаблон, но вот странно, при этом Кир совершенно не чувствовал себя ущемленным, наоборот! Иллис становилась при этом такой... — он подглядывал исподтишка — такой, что его разум отключался окончательно, а с ним и способность анализировать.
— Ох... Да что же ты творишь... — простонал он уже через пять минут, доведенный почти до крайности, но не смеющий обернуться, потому что любая попытка тут же заканчивалась возмущенным писком исследовательницы и ее попытками сразу удрать на безопасное расстояние. — Иллис, так не честно!
— Все честно, — сосредоточенно пропыхтела девушка ему между лопаток, а ее проворные ладони прошлись сверху вниз от его ключиц до ремня на поясе. — Я не виновата... что ты такой... приятный на ощупь... но страшный!
— Да почему страшный-то?! — обалдел Князь. — Вообще, я привык считать себя красивым, между прочим... м-м-м-м-м! Иллис!
— Конечно, красивый, — с придыханием соглашалась она. — А страшный — это потому, что я боюсь. В смысле... если мы оба будем так... исследовать... то можем... слишком...
— А! — Кириан вроде как понял ее мысль, но озадачился еще больше. Ему в принципе было трудно сейчас думать. — То есть... только тебе можно...
— Ага, — согласилась паршивка. —А потому помолчи. Я еще не все... что хотела... нащупала.
И вот так почти каждый раз! Зато она ни разу больше не замкнулась, не закрылась от него, не ушла в себя. Разве это не победа? Впрочем, поцелуи «лицом к лицу» он все же выторговал и был этим очень горд.
Возвращался после свидания Князь к себе в комнату в таком состоянии, что об него спички можно было зажигать. И потом вертелся в постели, не в силах сразу заснуть... Вот тут и пытались его настигнуть разные тяжелые мысли. Но даже они в такие моменты словно отскакивали, не проникая внутрь, ударяясь об его собственный радужный щит, состоящий из эйфории и еще таких разнообразных чувств, о существовании которых он никогда и не подозревал. Кир снова и снова перебирал в памяти каждое волнующее мгновение их встречи.
Ну разве мог он предположить, что позволит девчонке вот так управлять собой? И, что еще более странно, даже вот это — что он не был в такие моменты главным, нравилось ему!
Но, Хеллес! Как же ему трудно было удержаться, не развернуться, не ответить ей так, чтобы эта маленькая хулиганка поняла, наконец, до чего его довела!
Впрочем, судя по лихорадочному румянцу, звездочкам в глазах и слегка хмельному состоянию, в котором она уходила к себе, ей тоже было... многое понятно.
А еще днем у них был совместный проект, и тут все складывалось весело. Для дипломатии и политики Иллис была слишком честной. Ну как, скажите, как может вести политические интриги человек, который заявляет, что нельзя заключать договор, когда вторая сторона не полностью осведомлена об условиях!
— Это же политическая стратегия! Тут все средства хороши!
— А по-моему это жульничество чистой воды!
— Ну и что, что жульничество, зато эффективно!
Они спорили до хрипоты. И как ни странно, в эти моменты тоже чувствовали себя счастливыми! Иллис даже уставать стала не так сильно, как раньше.
Кириан все равно старался делать часть работы за нее. И уже одно это было недурной дипломатической практикой. Провернуть все надо было так, чтобы она не поняла и не заметила, а то не миновать бы ему скандала. Что-что, а суть Иллис ухватывала мгновенно. Так что Кир непроизвольно оттачивал навыки поиска компромиссов, использования двусмысленных выражений и ведения переговоров с несогласной стороной. Ну и... жульничество, да! Потому что порой оказывалось, проще убедить каэрхи в том, что он святая Эйро, чем убедить Иллис!
В общем, две недели промелькнули слишком быстро. И конец безмятежному счастью пришел именно в тот момент, когда Кир меньше всего этого ожидал. Он просто забыл, что именно сегодня из лазарета выписывают Вайриса и что тот перед отбытием из академии еще должен собрать вещи и «попрощаться» с советом ар'гардов.
Впрочем, прощания-то от изгоя как раз не ждал никто. В его положении логичнее всего было тихо испариться, не показываясь никому на глаза. Но у Вайриса на этот счет, видать, было другое мнение.
Как назло, именно в этот момент Кириан с Иллис были в библиотеке, где по традиции собирался этот самый совет Правда, большинство учащихся сейчас были на занятиях, но выпускники почти все время проводили здесь. И наверняка этот торков урод не просто так решил устроить последнее выступление именно тут, при большом стечении народа.
Кириан расслабился настолько, что даже не сразу поднял голову от книги, которую они вдвоем с Иллис сосредоточенно читали, устроившись за угловым столиком у самого дальнего окна. Вроде бы услышал, как стих негромкий гул голосов, даже отметил краем сознания шаги, но все же появление Вайриса стало для него сюрпризом.
— Решила, что поймала птицу удачи за хвост, да, девочка из Ордена? — Вайрис выглядел бледным, осунувшимся, но глаза горели болезненной злобой и каким-то предвкушением. —А зря... Твой Князек пользуется тобой как подстилкой и даже не скрывает этого.
Кириан подскочил с места и зарычал, готовый убивать. Но Вайрис, очевидно, предвидел это, потому что не дал ему приблизиться.
На стол, прямо поверх разложенных книг, шлепнулась пачка распечатанных конвертов, и оба, Кириан и Иллис, вздрогнули одновременно.
— Почитай-ка! Узнаешь почерк? Что, не хочешь читать? Так я тебе помогу!
В библиотеке стало очень тихо. А Вайрис резко выдернул из конверта один лист, помахал им чуть ли не у самого лица девушки, а потом демонстративно чуть отнес руку 8 сторону, прищурился и начал с апломбом читать:
— «Дорогой отец, ты совершенно прав. Это всего лишь небольшая интрижка, развлечение и способ немного сбросить напряжение перед экзаменами. Очень удобно, что для этого не приходится даже ездить в город, поскольку одна достаточно доступная девица оказалась под боком...»
Глава 36
Кириан даже не успел удивиться, откуда у Вайриса все эти письма.
Первым его желанием было схватить все, до последнего листка, разорвать на мелкие кусочки и засунуть сволочи в глотку так, чтобы давился, пока не сдохнет Жаль, Норр не дал придушить его еще тогда, в карцере! Но, сорвавшись, он лишь сыграл бы Дайрошу на руку, доказал бы его правоту. Равно как и если бы начал оправдываться. Поэтому Князь остался стоять, тупо глядя на белую стопку, перечеркивающую все, что было у него дорогого, и навсегда отрезавшую его от права на счастье.
«Иллис, это все неправда!» — отчаянно выкрикнул он и понял, что не произнес ни звука. Слова комом встали в горле, отказываясь выходить наружу.
