На зеркале висел желтый стикер.
«От дома не отходи, разве что к Ане. Будь на телефоне. Я подам заявление в полицию и поеду к маме, ее переводят в другую больницу. Папа».
Значит, тетя не отзвонилась.
В полицию Даша не верила — слишком часто взрослые ругали ее работу, говорили, что все куплено, что никто не хочет заниматься делом. А, значит, придется искать тетю самой.
Загудел, загружаясь, компьютер. В окошке высветилось сообщение: Аня звала в гости. Неожиданно приехал Петя, и, похоже, не только ради поступления.
Файлы на экране требовали разбора. Но пропустить такое событие Даша не могла, поэтому перекинула кое-что на флешку и помчалась к подруге.
Во дворе, заглушая все звуки, работал грейдер. Слой за слоем в яму скатывалась не успевшая слежаться земля, грозя превратить ее в холм.
За то время, что понадобилось, чтобы дойти до другого подъезда, Даша узнала, что детскую площадку будут переносить — родители не желают, чтобы их дети играли на могиле. А здесь разобьют клумбу. Или сделают еще что-нибудь красивое.
— Ну и правильно! — Аня ничуть не удивилась новости, — Я бы тоже не хотела там на лавочке сидеть.
— Ты сказала, Петя приехал?
— А что, не ждала? — хохотнул тот, выходя в комнату из кухни. На подносе стояла тарелка с бутербродами и дымились чашки с чаем. — Я тут подумал-подумал… Не хочу в этот вуз. Родителям надо, пусть они и поступают. А я буду с компьютерами работать. Профессия интересная, востребованная, без денег не останусь. Ну, и как говорили старые и мудрые древние: «Не желаешь работать ни одного дня — сделай хобби своим занятием», ну или что-то вроде того. Так что, раз еще успеваю с документами, пошел против воли предков. Кстати, Дашка, а что это был за прикол с телефоном?
Пришлось рассказывать об исчезновении тети.
Ребята примолкли, но предположения по поводу кафе витали в воздухе. Даша была благодарна, что ни один их не озвучил, и так было тошно. И рассказывать о чудище, пьющем у мамы жизнь тоже расхотелось. Она сама все выяснит. И никого впутывать не будет.
Рычащий грейдер заглох. Ребята машинально выглянули в окно.
Вокруг бывшей детской площадки уродливыми кляксами расползалась изъязвленная гусеницами техники земля. Она покрывала асфальт, намертво въевшись в трещины, и раздавленная трава на газоне казалось унылым болотом. А на месте ямы высился продолговатый холм.
— Жуть! Словно могила…
— Она и есть, — пожал плечами Петя.
— Нет, — уверенно возразила Аня. — Я слышала, ребенка похоронили на кладбище. Потому барабашка и угомонился.
Даша облизнула враз пересохшие губы. Желание рассказать о сне стало нестерпимым, но она только попросила:
— Петя, а ты можешь узнать, кто такие сновидцы?
Тот деловито потянулся к ноуту. — Какие-то новости о кафе?
— Нет, — честно ответила Даша, не уточняя, что дело в игоше. — И мне не срочно. Необязательно… сегодня. Ань, а ты откуда про ребенка знаешь?
— Так наше дворовое детективное агентство уже всем разболтало! — фыркнула та.
— Младенец оказался мертворожденным, так что никто особо не стал мамашу искать. Закопали останки, и все.
— Где?
— Нашла о чем спрашивать. Еще я про могилы не узнавала. Кстати, а тебе зачем?
— Тетя просила выяснить имя игоши. Может, его при похоронах как-то назвали? И можно посмотреть на кладбище?
— Это вряд ли, — пожала плечами Аня. — Петь, как думаешь?
— Согласен! Скорее всего, похоронили как неизвестного, и в общей могиле.
Даша упала на диван. Шансов выполнить тетин наказ оставалось все меньше. А еще этот неизвестный сновидец…
С игоши разговоры перетекли на дела житейские. Петя жаловался, что родители с трудом приняли его решение сменить вуз, Аня горевала, что Ольга и Олег совсем их забыли.
— Представляете? Они даже о Кафе уже не помнят!
— Что? — насторожилась Даша. — Как это?
— Не знаю. Про пустырь, по которому лазили помнят, а про фотографии призраков
— нет. А ведь впереди всех туда мчались расследовать! Эй, ты чего?
— Да, так, — поморщилась Даша. — В голове что-то вертится, а что… Как будто какое-то слово не могу вспомнить.
— Еще одна! — трагически заломила руки Аня. Ты…
Она замолчала, прерванная трелью телефонного звонка. Даша взглянула на экран и вскочила:
— Папа вернулся. Мне пора! — и, отвечая на ходу, заторопилась домой.
Новости были неутешительные: маме назначили кучу анализов и, если ничего не получиться выяснить, будут думать о диагностической лапаротомии.
— Это как? — не поняла Даша. — Ей операцию надо сделать, чтобы вылечить?
Папа отвернулся к окну. Чашка с чаем в его руках подрагивала:
— Нет, дочка. Это значит, что маму разрежут, чтобы посмотреть, нет ли какой- нибудь патологии или опухоли. Если есть — прооперируют. Если нет…
Надсадное сипение прокатилось по квартире. Чай-таки выплеснулся из кружки, но никто не обратил на это внимания. Отец с дочерью молча смотрели друг на друга, а потом разом вскинули руки к ушам: часовой бой казался нестерпимо громким.
Когда отзвучал двенадцатый удар, оба кинулись в зал.
Маятник давно остановившихся часов мерно пощелкивал. Стрелки методично отсчитывали минуты. Только вот двигалась большая в обратную сторону. Маленькая стояла ровно на двенадцати.
— Но ведь… сейчас только восемь вечера, — пугаясь собственного голоса, прошептала Даша.
Папа не ответил: упал на диван и закрыл лицо руками. Его плечи вздрагивали.
— Папа? Ты что-то знаешь об этих часах?
— Нет. Но мама была права — давно нужно было их выкинуть.
— Может… продать? Я видела на одном форуме…
— Иди к себе, — папа рассеянно осмотрелся, — Поговорим на эту тему потом.
— Но… — наткнувшись на жесткий взгляд, Даша спорить передумала.
Прослонявшись из угла в угол, она достала вязание. Нитки почти закончились, а оставлять недовязы она не любила. А еще почему-то казалось, что от этих занавесок зависит слишком многое, что их нельзя бросить, недоделанными.
И, усевшись поудобнее, Даша принялась за работу.
Крючок царапал пальцы. Нитки путались. Рисунок сбивался, приходилось распускать и вязать снова. А еще это тиканье! Оно врывалось в уши, билось пульсом в висках, вплеталось в ритм сердца.
Не выдержав, Даша кинулась в большую комнату. Маятник скользнул мимо пальцев, обжигая зимним холодом. Показалось даже что на металлическом диске проступил иней.
Даша попробовала еще раз. И снова — неудача. Желтый кружок словно намазали маслом и схватить его не получалось.
