Кот тоже успокоился, лишь сверкал зелеными глазищами, так похожими на изумруды.
У остановки остановилось такси. Даша бросилась к нему, в надежде, что свободно. Водитель равнодушно окинул девушку взглядом и спросил:
— Это вас к заброшенному детскому саду? Не боитесь? Одна…
— Там брат встретит, — соврала Даша. — Пожалуйста, поскорее. Если можно.
— Можно. Пробок нет, доедем быстро…
Видя, что пассажирка не горит желанием разговаривать, она замолчал, время от времени кидая взгляды на сцепленные ладони. И, высаживая возле развалин, поинтересовался:
— Может, полицию?
— Не надо. Все хорошо.
Страх, что происходящее всего лишь плод воображения, помешал согласиться на дельное предложение. Отвечать за ложный вызов не хотелось, и Даша очертя голову кинулась в разверстую дверь детского сада.
Темнота облепила невидимой паутиной. Эхо подхватывало шаги и пригоршнями кидала их на стены. Они отскакивали звонкими мячиками и разбегались по гулким помещениям.
Даша застыла, прислушиваясь. Эхо угомонилось, змеей свилось у самых ног, готовое ужалить в любой момент. Но, кроме тихого дыхания девушки, ему нечем было поживиться.
Дорогу Даша помнила хорошо. Направо, через три комнаты снова направо. Там, за тяжелой дверью скрывается бетонная лестница. Обычно все идут вверх, потому что про подвал ходит слишком уж много страшилок. В том, что они лгут, она убедилась еще тогда, умирая от ужаса, проклиная собственную гордость. Выиграла. Но теперь… Теперь внизу ждали не сказки, а реальные люди, готовые на все.
Снаружи не доносилось ни звука. Неужели разговор с Петей ей померещился? Верить в это не хотелось, но Даша уже жалела, что не согласилась на предложение таксиста. Лучше выглядеть полной дурой, чем… вот так.
Собрав в кулак всю волю, девушка сделала первый шаг. Медленно, осторожно, почти не отрывая ноги от пола.
Эхо приподняло плоскую голову, но не кинулась собирать звуки. Второй шажок тоже оставило без внимания. Так, осторожно и, очень медленно, Даша добралась до лестницы.
Сердце колотилось так, что тянуло прижать его рукой, чтобы не выскочило. Стук набатом отдавался в ушах и Даша боялась, что его слышат все, кто находится в здании. Очень хотелось развернуться и бежать прочь, но перед глазами стояла жуткая картина: бетонная плита и распятая на нем тетя. Только сейчас до девушки дошло, что это был самодельный алтарь. В голове мелькнула трусливая мыслишка, что уже поздно, что там, внизу, все закончилось и нужно спасаться самой. Ну что может сделать шестнадцатилетняя девушка со взрослыми, сильными мужчинами?
В том, что под балахонами скрывались именно они, сомнений не было.
Как и в том, что если сейчас убежит, случиться что-то по-настоящему страшное.
И, проклиная себя за дурость, Даша шагнула на ведущую в темноту ступеньку.
Пальцы вцепились в волосы, чужая ладонь зажала рот. Руки и ноги оказались в стальных тисках. Девушка билась, стараясь освободиться, а напавшие тащили ее вниз. Алые балахоны развивались знаменами, и эхо безбоязненно играло с их шагами: безликим не от кого было скрываться.
В подвале воняло горелым и было светло — факелы торчали везде, где только можно. Трое безликих как раз заканчивали расставлять свечи у импровизированного алтаря, а четвертый стирал с пальцев мел — на полу белела пентаграмма, обрамленная угловатыми символами.
— У нас гости!
— Кого еще принесло?
Эхо не откликнулось: маски искажали звуки, голоса звучали глухо и казались лишенными эмоций.
Жар от факела опалил лицо, отблеск пламени заплясал на бисеринках браслета.
— Никак сама Хранительница пожаловала!
Оставив жертву, люди столпились вокруг Даши, а она старалась понять, жива ли тетя. Та повернула голову и когда взгляды встретились, на лице отразился ужас.
— Беги! Дашка, беги отсюда!
Удар кулака заставил ее замолчать. А руки и ноги Даши оплела жесткая веревка. Похитители не церемонились, безжалостно выворачивали суставы и затягивали петли, выбивая из глаз слезы.
— Ну, теперь попробуй сбежать! — слышались смешки. Звучали он жутко, словно веселился древний робот с испорченным динамиком.
Даша даже не вырывалась: простому человеку такие путы не порвать, а ножа, или хотя бы осколка от бутылки поблизости не было.
— А ну, отойдите от нее!
Безликие как один повернулись к новому гостю.
— Люда, вызывай полицию!
— Это просто праздник какой-то! Вся семейка в сборе!
Даша застыла, боясь пошевелиться — острое лезвие больно кололо шею.
— Телефон на пол! Оба на колени!
Мужчина и женщина подчинились. Даша застонала от этой картины:
— Зачем вы приехали? Надо было полицию вызывать!
Нажим усилился, и она замолчала. А безликий продолжал:
— Хотите спасти дочку — слушайтесь. О кафе «Рябиновая гроздь» вы слышали…
— Что за бред…
— Молчи! — пинок опрокинул мужчину на пол. — Хорош глава семьи, распустил баб, секреты они от него имеют. Ну вот и получай по заслугам. Так что, знаешь кафе?
Вопрос был обращен к женщине. Та торопливо закивала:
— Знаю.
— Значит, и дерево рядом видели. В общем, хотите, чтобы дочурка осталась живой
— здоровой, рябинку ту придется выкорчевать. Согласны?
Ирина Васильевна и Даша мотали головами, прося не соглашаться. Но что родителям дерево, если в опасности их ребенок?
— Большое? — деловито поинтересовался отец.
— Большое. Расслабься. Все гораздо проще: выкопаешь ямку, нальешь туда вот это… Оно само и свалится.
Даша застыла: безликий протягивал папе уже знакомую белую бутылку с гербицидом. Но теперь девушка была не уверена, что внутри: разве существует препарат, который мгновенно уничтожит дерево?
— Не надо! — вырвалось отчаянное, и тут же под ребра прилетел пинок. Тело дернулось, и кончик кинжала взрезал кожу.
Вскрикнула мама, папа выругался. А безликий вздохнул:
— Ну что же ты такая… неаккуратная.
— Куда ехать? Где это чертово дерево? — папа задыхался от страха и ярости, но ничего не мог сделать — его дочь и сестра были в полной власти сумасшедших.
— Она знает, — палец указал на Дашину маму.
— Мы ничего не найдем… без нее! — прошептала та.
— Хорошая попытка, — кивнул безликий. — Но глупая. Считаешь, увидеть свое кафе может только Хозяйка? Держи! И не вздумай повредить!
В деревянном футляре лежали узкие очки. Даша вздрогнула — она догадалась, что за стекла вставлены в тонкую оправу.
