То, насколько быстро Леон принял решение, только добавило уважения к этому странному и довольно симпатичному ей парню. Смущала только его молодость. Алекса не без удовольствия приняла его предложение, с откровенным наслаждением запустила пальцы в его спутавшиеся пепельно-серые волосы и начала ритуал «поцелуя вампира».
Недостаточно просто сцедить из одарённого пинту крови, чтобы, осушив её, пусть ненадолго, но приподняться в уровне управления даром на одну ступеньку. Ритуал включал в себя ряд манипуляций тонкими энергиями, психофизический контакт с жертвой и, в конце концов, требовал некоторого времени. И приносил удовольствие.
Девушка мягко и нежно поцеловала его, припав губами к прокушенной шее парня, с усилием вытягивая из него солоноватую и пряную субстанцию его жизненной силы, наполненную для неё коктейлем из силы, уверенности и твердости духа. Глоток за глотком, теряя разум от неземного наслаждения, Алекса прижалась к парню всем телом и, только издав тихий стон сладострастия, сумела опомниться и восстановить контроль над своими желаниями.
– Какой же ты вкусный! – сообщила она пошатнувшемуся от слабости парню и, понимая, что для подобных игр не время и не место, не смогла отказать себе в маленькой шалости, нарисовав кончиком указательного пальца на его обнаженной груди длинную линию. – Кровотечения не будет. Мы даже сможем продолжить драться. Эй, Леон, ты вообще слышишь меня?
Кадет вздрогнул, осмысленно отодвинулся и встретился с ней глазами. Девушка только тихонько выдохнула – зеркала его души сложной цепью ассоциаций напомнили ей фотографии Юпитера. Орехово-коричневые ободки радужки усыпали мелкие точки и разводы, складываясь в завораживающий узор калейдоскопа, менявшийся от освещения и смены точки зрения, а чернильные зрачки так и вовсе явственно дышали бездной. Она хотела что-то сказать, но грань её проклятого дара всё же взяла своё. И девушка на несколько мгновений застыла, в то время как её сознание захлебывалось в налетевшем урагане отрывистых образов… Она смотрела на мир его глазами, проживая вместе с ним часть его жизни…
…Полупрозрачные стены додзё свободно пропускали часть солнечных лучей, падавших наискось, разрезая сплошной поток темными линиями деревянных перегородок, тенями поделивших татами на несколько секторов. Мелодичный звон молитвенных барабанов господствовал в месте воинского просветления, вытеснив все остальные звуки переливами вращающихся цилиндров, соприкасавшихся с маятниками механизма. В додзё царил покой.
Десяток мальчишек расслабленно восседал в позе «лотоса», расположившись широким полукругом вокруг неподвижно стоящего перед ними человека. Его облик соответствовал ушедшей в небытие эпохе сёгуната – длинные тёмные волосы собраны в узел на затылке; свободное кимоно перехвачено узким, в несколько раз обернутым вокруг талии поясом, за которым торчали два меча в лакированных ножнах; широкие штаны-хакама окончательно размывали очертания его фигуры, скрадывая его силуэт и делая невозможной попытку предугадать его следующее движение.
Мужчина громко хлопнул в ладони, и тотчас вращение барабанов молитвенниц приостановилось, а подростки обратили на него своё внимание.
– Служение господину – это честь, – тихо, но отчётливо проговорил наставник мальчишек.
– Служение господину – это честь, – слаженно повторили, слово в слово, подростки. В их глазах горел свет веры в каждое слово наставника, в них не было ни тени сомнения, а значит, всё сказанное было для них истиной.
– Путь самурая – путь служения!
– Путь самурая – путь служения!
– Есть три качества безупречного слуги: решимость выполнить волю хозяина, смелость и готовность умереть!
Подростки в унисон, как мантру, повторяли слова древнего кодекса, всем своим естеством впитывая каждую каплю бесценных знаний и правил, которым предстояло сформировать их дальнейшую жизнь.
– Слуга не может сменить господина. Его служение заканчивается лишь смертью.
– Слуга не может сменить господина! Его служение заканчивается лишь смертью!
Наставник заложил руки за спину и властно пророкотал, изменив тональность голоса, тем самым выделяя особую важность следующих слов:
– Путь самурая – это стремление к смерти!..
…перекошенное яростью лицо желтолицего азиата рассекла глубокая рубленая рана, оставленная зажатым в руке самурайским мечом. Боец в кевларовой броне выронил из рук короткий автомат и взвыл нечеловеческим голосом, падая на колени и отлетая в сторону от мощного удара закованной в сталь ноги. Прикрывавший его со спины напарник не успел вовремя развернуться на крик боли товарища. Рывок за воротник камуфляжной куртки бросил его на спину, и в то же мгновение узкий клинок меча пригвоздил его к пылающей земле, направленный уверенной и безжалостной рукой…
…– Брат, мой младший потерянный брат… – неуверенно, едва шевеля губами шептал израненный юноша, прислонившись спиной к сложенной из огромных каменных блоков стене. – Мы так ждали тебя… особенно мама…
– Леон, тебе сейчас нельзя разговаривать!
– Избавь меня от нотаций, Кеншин… Выслушай меня и… – раненый собрался с силами, прикрыл зиявшую в груди широкую рану ладонью и тяжело, с клокочущим всхлипом, вздохнул: – Ты не обязан быть тем, кем стал по воле отца… Он сам мне говорил это. Выбери свой путь. Ты… сможешь… я верю… мама верила… и отец… тоже…
Его речь становилась всё более отрывистой, едва слышной, слова еле-еле прорывались сквозь гул и треск набирающего силы пожара и редкие глухие взрывы.
– Живи, Кеншин, живи! Проживи эту жизнь… за нас двоих… обеща…
Юноша не договорил, вздрогнул, выгибаясь дугой от пронзившей его боли, и замер, невидяще глядя куда-то перед собой. Тонкие черты его лица застыли – оживлявший их смелый и сильный дух окончившего свой жизненный путь человека отправился в свой последний путь.
– Обещаю, Леон, обещаю…
Алекса пришла в себя и увидела, как Леон выходит из переулка, туда, где грохотал разъяренный дракон-элементаль, неожиданно призванный теоретически неспособным на это кадетом. Пережив внутреннее потрясение, она ещё несколько секунд провожала его спину бессмысленным взглядом, зачарованно любуясь игрой света бледнеющей татуировки, кое-как собрала мысли в кучу и… поразилась той мощи, которую ощутила в себе.
– Древняя кровь? Какой вкусный мальчик! – потрясённо качнула она головой, на ходу вскидывая своё любимое короткоствольное к плечу и немного неумело формируя технику ранга учитель. – Не-е-ет, я не дам ему умереть. Только не теперь…
* * *
Дракон слабел буквально на глазах. Мощность призванного из тени духа напрямую зависела от ранга призывателя, а я не мог похвастаться высоким рангом, болтаясь где-то между воином и ветераном. Враг смог избавиться от опутавшего его тела и не подпускал к себе чешуйчатого хищника, осыпая его непрестанным градом небольших шаровых молний. Дракон слабел и почти перестал представлять опасность для напавшего на нас китайца, решившего, что пришло время для его туза, спрятанного в рукаве.
