…мать держит новорожденную Аманду и поет:
– О, маленький цветок лотоса в тени стены.
О, маленький цветок лотоса вдали, вдали.
О, маленький цветок лотоса, сияет, как луна.
О, маленький цветок лотоса, исчез навсегда.
… пытается спать, пока мамочка ругается с папочкой.
– Чем ты ее кормишь?
– Это называется «Новопит». В нем есть все, что ей необходимо.
– Значит, ты не кормишь ее грудью?
– Мы же договорились, что я не буду этого делать.
– Нет, это ты решила. А я просто согласился.
– Это значит, что мы договорились, Алекс. Если ты не согласен, ты должен сказать об этом.
…мамочка ведет ее домой из парка.
– Алекс, ты здесь? Алекс? Алекс?!
– Черт, мог бы хоть записку оставить…
…идет в школу.
– Почему мамочка не провожает меня в школу, папочка?
– Потому что у твоей матери есть работа.
– А. А у тебя есть работа, папочка?
– Ты не должна называть меня папочкой, малышка. Ты же знаешь, я не твой отец.
– Наверное. Но я почти не помню папочку, и ты мне нравишься.
– Приятно слышать, малышка. Но работы сейчас у меня нет. Я ее все еще ищу.
– Я думала, ты инжньер!
– Инженер, малышка, и я пока еще не он.
– Почему нет?
– Потому что мне нужно ходить в школу.
– Как мне?
– Угу, вроде того. Когда-нибудь я этим займусь.
…мать играет с ней в парке.
– Лови мяч, милая!
– Поймала! Ой, это не папочка?
– Что? Нет, конечно нет, папочка на работе. Он…
– Это папочка!
– Пол?
– Эллен, привет. Эм…
– Почему ты не на работе?
– Потому что они вывели меня из здания, когда уволили…
– Черт возьми.
– …на прошлой неделе.
– На прошлой неделе?
– Слушай, там они все были придурками.
– А тебе было совершенно необходимо сказать им, что они придурки, так что ли?
– Да ладно, я был слишком хорош для той работы, и все это знали.
…поднялась посреди ночи, чтобы попить воды на кухне. Аманда слышит, как дверь квартиры открывается, и гадает, кто бы это мог быть в такое время.
– Где тебя черти носили, Пол?! – ее мать в бешенстве.
– В городе.
– И чем занимался? Ох, твою мать, не парься, я чую по твоему дыханию.
– Мне просто надо было расслабиться.
– «Запредельные горизонты» заканчивают на следующей неделе, а единственное место, куда я смогла встать в очередь, – это «Курц» до Сатурна.
– Я думал, ты его не возьмешь.
– Я и не собиралась – если бы ты не пропил деньги за квартиру. И не отрицай – на данный момент это были наши единственные деньги.
…сидит на твердой скамейке, пока ма разговаривает с офицером полиции.
– Послушайте, миссис Рипли, мы можем выписать мистеру Картеру штраф и отпустить, но если вы не можете выплатить этот штраф, то мы будем вынуждены задержать вашего мужа.
– Не искушайте меня.
– Ма?
– Что такое, милая?
– Мы заберем па домой?
– Надеюсь. Офицер, я выплачу штраф.
– Хорошо. И, вероятно, вам следует посоветовать вашему мужу не затевать драк с людьми, которые крупнее его в два раза.
…сидит под дверью своей комнаты, подслушивая родителей.
– С меня хватит, Пол. Я так больше не могу. Я хочу развод.
– Ты не можешь так поступить, Эллен!
– Правда, что ли? Ну так попробуй меня остановить. Кстати, тебе нужен адвокат, которого ты не можешь себе позволить.
– Ты тоже не можешь.
– А по чьей вине?
…пакует свои вещи в квартире матери.
– Я не хочу идти к Полу!
– Аманда, милая, я должна быть на «Сефории». Мы полетим в Облако Оорт и обратно, а на это уйдет несколько месяцев.
– Почему мне нельзя с тобой?
– Мы с тобой вместе превысим допустимый вес.
…прячется в своей комнате, ожидая, пока Пол прекратит орать и вырубится, чтобы она смогла пройти в кухню и приготовить ужин.
…Пол возвращается домой после собеседования.
– В любом случае я не очень-то и хотел эту работу…
…мать вернулась с «Сефории» с достаточным количеством денег, чтобы уплатить все их долги, и снова начинает ругаться с Полом по поводу новых долгов, которые он наделал за прошедшие девять месяцев.
…год вместе с матерью в оплачиваемом декретном отпуске. Ма сказала Компании, что она – мать-одиночка, хотя Пол по закону считался приемным отцом Аманды, ведь он состоял с Рипли в браке.
– Это была ложь во спасение…
…мать говорит, но Аманда не слышит слов из-за громкого шума – пневматического шипения открывшейся крышки криокамеры. Ощущение было таким, словно она вот только что провалилась в стазис, и одновременно – что она провела там полжизни.
Шипение стихло, сонные видения потускнели в памяти, и Аманда сообразила, что промерзла до костей. Частично это было последствием криосна, поскольку метаболизм тела значительно замедлился, и она чувствовала холод. Частично повинен был криогель, о котором она ничего толком не знала, да и не желала знать. Аманде нравилось разбираться в механизмах, но биологические тонкости ее интересовали мало. Она была инженером, и ей было достаточно знать, как починить сломанное.
Сейчас же она находилась на космическом корабле в качестве пассажира и была рада, что тут все работало.
Перекинув ноги, чтобы сесть прямо на горизонтальной платформе, она обхватила себя руками, не в силах унять дрожь. По рукам и ногам побежали мурашки, а стук зубов, казалось, мог разбудить и мертвого.
Мертвых, впрочем, тут не было – как и живых. Семь других криокапсул пустовали: две были отключены, поскольку на старте их никто не занял, оставшиеся пять предназначались для Кристофера Сэмюэльса, юриста «Вейланд-Ютани» Нины Тейлор и трех членов экипажа «Торренса».
Камеры стазиса находились в центре отсека, расходясь веером от центрального блока. Вдоль стены, напротив каждой капсулы, располагались контрольные панели, центральный монитор и два боковых, поменьше. На каждом экране отображалась одна и та же надпись:
