— Мансур, — парень подал руку, узкую и длинную ладонь Она буквально спряталась в лапе Комбата — так, как прячется расческа.
— А я Борис Рублев.
— Вы, наверное, десантник? — сказал парень абсолютно без восточного акцента.
— Десантником когда-то был.
— Он мой комбат, — с гордостью произнес Подберезский.
— Говорят, ты хорошо стреляешь?
— Не знаю, вроде бы ничего, — пожал плечами Мансур и тряхнул головой. Черно-синие волосы разлетелись, парень вновь робко улыбнулся.
Комбату нравились такие ребята — не наглые, не самоуверенные.
— Ну, покажи как ты стреляешь. Хотелось бы посмотреть.
— Мансур так просто не стреляет.
— А для меня покажи.
— Для вас? — сказал Мансур. — Это можно.
Андрей Подберезский тут же принес пистолет.
— Ну вот, давай.
Мансур взял пистолет, подключенный к гибкому шлангу в две руки, прищурил и без того узкие глаза, пошире расставил ноги, а затем бросил короткий взгляд на зрителей — на Бориса Рублева и Подберезского.
— По какой мишени? Сколько надо?
— А сколько ты можешь? — спросил комбат.
Мансур пожал плечами.
— Давай по левой, по большой.
— По большой? — разочарованно переспросил узбек.
— Да, да, по большой.
— По большой, так по большой, — пробормотал Мансур и почти без остановок, секунды за три с половиной расстрелял всю обойму.
Зрение у Бориса Рублева было прекрасное. Но на таком расстоянии было тяжело определить насколько хорошо стрелял Мансур.
— Андрей, посмотри мишень и повесь другую.
Андрей направился в глубину тира. Все, кто были в помещении тира стояли у стен, следя за спором двух замечательных стрелков. Ведь все присутствующие были завсегдатаями заведения Подберезского и о том, что Борис Рублев стреляет отлично, знали не понаслышке.
Подберезский неторопливо, вразвалочку направился к мишени. А Мансур положил на стойку пистолет, вытер о джинсы вспотевшие ладони и пригладил черные, как крыло ворона, волосы.
— Сколько ты думаешь, выбил? — спросил Комбат.
— Не знаю, — пожал плечами Мансур.
Когда Подберезский добрался до мишени, то громко свистнул, даже не засовывая в рот пальцы. И Комбат понял, что результат стрельбы узбека даже превзошел ожидания Подберезского. Он аккуратно снял мишень и держа ее перед собой, двинулся к Комбату. Вся сердцевина мишени была дырявой — сплошная рваная дыра — и ни одна из пуль не вышла за пятерку.
Комбат хмыкнул:
— Да, брат, стреляешь знатно.
— Нет, не очень. Вот мой отец стрелял, так стрелял!
Правда, не из пистолета, а из карабина. Ему не было равных. А я стреляю так себе.
— Где ты учишься или работаешь? — спросил Комбат.
Мансур замялся, не ответил. И Рублев понял, что парень безработный, а признаться в этом не желает.
— Ну что ж, Андрюха, придется мне отвечать.
— Попробуй, Борис Иванович, — Подберезский подал пистолет.
Комбат в отличие от своего соперника стрелял, держа пистолет в одной правой руке и стрелял не так быстро. Когда патроны кончились, Рублев вздохнул, подавая оружие Подберезскому. И тот с пистолетом буквально сорвался с места и побежал к мишени. Радостного свиста Комбат не услышал. Подберезский шел, держа мишень за спиной, и его лицо было явно расстроенным..
Комбат поморщился:
«Видимо, не очень хорошо отстрелялся».
А когда до Комбата и Мансура оставалось шага три, Подберезский вытащил из-за спины мишень и показал сначала Мансуру, затем Рублеву. У Комбата результат был лучше, чем у парня — ни одна из пуль не вышла за пределы цифры "б". В мишени зияла такая же дыра, как и в предыдущей.
— Ну как, — буркнул Комбат, — не очень у меня получилось?
— Нет, получилось хорошо.
— Давайте на спор?
— В смысле на деньги? — переспросил Рублев.
— Да.
— А что ты ставишь?
— Пятьдесят долларов, — сказал Мансур.
Комбат задумался.
— Ну ладно, давай и я ставлю пятьдесят.
Андрей перезарядил пистолеты.
— Ты стреляешь в первую мишень, я во вторую, — сказал Рублев.
— Хорошо, — Мансур кивнул, затем откинул со лба прядь черных волос.
На этот раз результат стрельбы Мансура был лучше, чем у Комбата, и Борису Рублеву пришлось отдать пятьдесят долларов победителю.
Парень лукаво улыбнулся, подмигнул Подберезскому:
— Ты что, собрался уходить, Мансур?
— А что делать? — узбек пожал плечами.
— Ну, может еще кто подойдет… Давай еще раз, — завелся Борис Рублев.
Мансур посмотрел на него, словно бы прикидывая, сколько еще денег можно выиграть у этого сильного мужчины.
— Я ставлю сто.
— Сколько? — переспросил Рублев.
— Мансур ставит сто, — узбек вытащил из кармана деньги и положил на стойку.
— И я ставлю сто. Давай из трех выстрелов — кто больше? — предложил Рублев.
— Из трех? — задумался Мансур. — Хорошо.
Он кивнул, вновь откинул со лба черные волосы, вытер руки о потертые джинсы.
Подберезский подал оружие, затем сбегал поменял мишени. Комбат сосредоточился. Он прикрыл глаза, досчитал до десяти.
«Ну, теперь я готов. Я ему сейчас покажу как это делается».
А Мансур, в отличие от Комбата, оставался совершенно спокоен. Он стоял, прислонившись спиной к стене, и смотрел как его соперник готовится к стрельбе. Зрение у парня было настолько сильным, что он прекрасно видел мишень, видел настолько хорошо, что ему даже казалось, он различает цифры на белом поле мишени — маленькие цифры величиной с муху, хотя расстояние до мишени составляло двадцать пять метров.
— Ты будешь стрелять первым? — спросил Рублев.
— Могу я, можете вы, — сказал Мансур.
— Тогда давай начну я.
Комбат стал, медленно, очень медленно поднял правую руку с пистолетом, сосредоточился. Он знал, для того, чтобы попасть в цель, в маленький черный кружочек, нужно представить, что пуля, вылетающая из ствола пистолета, уже оказалась в центре кружочка.
Нужно мысленно нарисовать траекторию полета, начертить и только после этого нажимать на спусковой крючок.
Комбат медлил. Подберезский, его помощник и еще трое присутствующих мужчин с интересом смотрели чем же закончится спор двух классных стрелков.
