Сэм мочился довольно прогибаясь, затем повернул голову вправо и оторопел: шагах в трех-четырех от него, в кромешной тьме, черной, как панбархат, горели отраженным светом два желтых пятна — каждое величиной с начищенный пятак. Сэм вздрогнул, продолжая, тем не менее, мочиться.
— Ну, где он там пропал? Небось, не хочет играть, — сказал Борис, рассматривая лист бумаги с многочисленными цифрами.
— Наверное, у него понос. Тушенки объелся, да еще от расстройства, что в последнее время не везет, — ответил второй охранник.
— Что-то слишком долго. Сказал помочиться…
И вдруг все подземелье заполнил истошный душераздирающий вопль. Охранники переглянулись. Загрохотал, рассыпался эхом пистолетный выстрел.
— Ни хера себе! — вскочил со своего места бородатый Валера, выхватывая из кобуры пистолет и бросаясь к двери.
На ходу, пробегая рядом со щитком, включил рубильник, и яркий свет залил все помещение. Узники испуганно бросились к прутьям клетки. Впервые они с радостью увидели своих охранников. А крик все еще звучал, раскатываясь эхом по гулким коридорам и помещениям.
— Туда, туда! — держа перед собой пистолет, закричал Борис.
Когда они вбежали в узкий тоннель, то, что увидели, их потрясло. С пистолетом в руке на ржавых рельсах лежал бездыханный стокилограммовый Сэм. Его глаза были выпучены, рот криво разорван до самого уха, на шее зияла огромная рана. Из разорванной артерии медленно текла густая кровь. Левая рука была неестественно выворочена.
— Стреляй! Стреляй! — закричал Андрей напарнику.
Мелькнуло что-то темное и послышалось шлепанье босых ног по луже.
Борис, зажав пистолет двумя руками, выпустил в тоннель всю обойму и тут же принялся трясущимися от страха руками перезаряжать пистолет. В это время стрелял Валера.
— Где он?
— Стреляй до конца, сейчас перезаряжусь.
Со звоном последняя гильза запрыгала по камням, наступила тишина — зловещая и настороженная. Борис склонился над мертвым Сэмом.
— Хрень дела…
— Ну что, ему уже не поможешь, — морщась и едва сдерживая желание блевануть, проговорил Валера. — Пошли вперед, глянем.
С заряженным оружием, готовые в любой момент выстрелить, они направились в глубину узкого тоннеля, стараясь ступать неслышно. Они светили фонариком, держа его на отлете, чтобы в случае чего стрелявший на свет не попал в них.
Наконец луч света уперся в стену. Здесь тоннель делал поворот, уходя вверх и влево.
— Вот, смотри, — на стене были видны пятна крови, будто кто-то вытирал о нее руки. — Все-таки попали в суку!
— Кто же он такой?
— Если бы его ранили, след шел бы дальше. Это он, сука, окровавленные руки вытер.
— Ну что, пойдем дальше?
— Куда дальше? Куда? — указал на левый тоннель Борис. — Ты что, охренел? Там же заминировано. Мы туда еще никогда не залезали. Там, по-моему, все замуровано, и он никуда не выводит. Уходит в воду — и с концами.
— А этот? — Борис посветил фонариком вверх, но луч света так ни во что и не уперся, рассеявшись во тьме.
Шахта была круглая, как ствол колодца. Воздух тянуло вверх.
— Да что ты туда светишь? Думаешь, альпинисты какие-нибудь?
— Да и альпинистам так быстро не выбраться. Он ушел туда — в тоннель.
— Так там же вода!
— Так ты думаешь, все-таки, раз не в верх — значит, он ушел туда?
— Кто он?
— Ну, тот, который укокошил Сэма.
— А куда же ему еще идти? Здесь два выхода: один вверх, а второй, вот этот, влево.
— Не хочется туда соваться, полезешь — и не вернешься.
— Все равно пошли. Он же пошел туда!
— Ладно, раньше или позже, пришлось бы.
Светя перед собой фонариками, два охранника двинулись в глубину узкого тоннеля. Каждый из них норовил пропустить вперед другого. В густой тишине слышалось их тяжелое дыхание, и бородатому Валере показалось, что он слышит, как клацают зубы у Бориса.
Они шли минуты три. Все более явственно ощущалась сырость и присутствие близкой воды. Вскоре она захлюпала под ногами. Тоннель под углом уходил вниз.
— Видишь, вода?
Вода заблестела в скрещенных лучах фонариков.
— Да, вижу.
— И что ты думаешь, он водолаз? Нырнул и ушел под воду?
— А может, здесь еще есть какие-нибудь ходы?
— Ни хрена здесь больше нету!
— Если бы у нас имелась карта или план.., но я думаю, их вообще не существует, фрицы уничтожили.
Иначе здесь бы давным-давно все разминировали и перекрыли каналы, соединяющие подземелье с морем.
— Это точно. Ни следов, ничего. Не в воздухе же он растворился?
— Если бы не Сэм, то подумал бы, что мне померещилось. Кстати, пошли, надо позвонить и доложить.
Хрен знает что теперь делать!
— А может, не надо докладывать?
— Что значит не надо? — сказал Борис, светя фонариком в лицо бородатому товарищу. — Ты помнишь что говорил Чурбаков — по одному не ходить и по ходам не рыскать, а то нарвемся.
— Вот Сэм и нарвался.
— Так мы же этот тоннель как туалет используем.
— Вот и доходились в туалет — обос.. ись.
Но мужчины и подумать не могли, что их ожидает.
Когда они выбрались из бокового тоннеля в свой, уже хорошо знакомый и обжитый, то увидели, что растерзанное тело Сэма лежит совсем в другом месте и в другой позе, а не в той, в какой они его оставляли.
— Бля .во какое-то! — прижимаясь к стене, пробормотал Борис. — Фонарик! Фонарик выключи! — прошипел он, обращаясь к Валере.
В конце концов мужчины выбрались к решеткам.
— Подними лохов, — сказал Борис, — пусть завалят этот тоннель плитами, там есть блоки. Надень наручники и пусть носят часа два.
Узники, сменяя друг друга, носили куски бетона, обломки известняка, сооружая стену, за которой остался лежать мертвый Сэм. Подгонять их не приходилось. Когда они увидели растерзанного охранника, то стали работать на совесть. Ведь то же могло случиться с любым из них. Кто это сделал, было не понятно, но, судя по всему, этот мужик обладал ужасной силой и сноровкой, если сумел пробраться в заминированное подземелье, которое все местные обходили стороной.
Когда была построена стена и ход в тоннель основательно завален, заключенных затолкали в клетки и каждому выдали по полбуханки хлеба. Это была приятная неожиданность для узников. А Валера, оставив Бориса, выбрался из подземелья с мобильным телефоном и стал звонить, рассказывая дрожащим голосом о тех ужасах, которые происходят в подземелье, о том, что случилось с Сэмом.
