Мужчины махнули на спятившую старуху рукой, женщины принялись утешать Розалину Григорьевну.
Кто-то сбегал домой, принес валерьянку и стакан с водой. Но капли на Розалину Григорьевну не подействовали, она продолжала плакать, правда, уже не истерично, а тихо, по-детски, так, как плачет ребенок, которому год или два от роду. Правду говорят, старики и дети очень похожи.
Мужчины почти бежали, время от времени останавливаясь, присматриваясь к кровавому следу на пожелтевшей траве.
— Кто же это так коз? — говорил высокий мужчина в легкой спортивной куртке и кроссовках на босую ногу.
— Не знаю, не знаю, Василий Петрович, тут же и пса растерзали у Самсоновых, их большого дога.
— Кто, так и не узнали? Кто?
— Да мы не знаем кто. А Самсоновы не говорили.
Похоронили, закопали пса. А такой здоровый был, медведя бы мог загрызть, да и нрава был крутого этот дог.
Его кто-то растерзал.
Мужчины и дети перебрасывались короткими фразами, торопясь двигались к пустырю.
— Вот и место, — кто-то показал где был воткнут кол, к которому хозяйка привязывала коз.
Второй козы не было. Клочья белой шерсти и темное пятно крови красноречиво говорили, что с животным кто-то расправился, жестоко и скорее всего, быстро.
Ведь старуха Шифер, привязав своих животных, даже не успела добраться до поселка. Значит, все произошло в течение минут десяти-пятнадцати.
— Смотрите, смотрите, туда тянется кровавый след! — сказал четырнадцатилетний подросток. — Пойдемте посмотрим!
Мальчик нагнулся, взял плоский, вымытый дождем и ветром камень и двинулся по кровавому следу.
— Стой, Вацлав! Стой здесь! Туда не ходи! — приказал его отец. — Мы с Петровичем сходим. Пойдемте, — и мужчины, тоже взяв на всякий случай камни, двинулись в ложбинку по кровавому следу.
Затем поднялись на небольшую возвышенность, поросшую густым кустарником.
— Где-то вот здесь, в этих кустах дога растерзали.
— Кто растерзал?
— Да черт его знает! — сказал Петрович, немного испуганно оглядываясь по сторонам. В кусты ему идти явно не хотелось, хотя следы вели туда.
— Пошли, пошли, — поторопил Петрович соседа, — он, наверное, где-то там козу бросил.
— Кто он?
— Ну тот, который растерзал пса и погрыз козу.
— А он — это кто? — тряся головой, спросил Петрович, пытливо вглядываясь в лицо соседа.
— Я думаю, бродячий пес.
— А если он бешеный?
— Кто его знает.
— Может, лучше узнать кто он?
Мужчины друг перед другом хотели казаться смелыми и бесстрашными.
— Ладно, пойдем, — и они двинулись друг за другом, раздвигая колючие ветки.
На небольшой прогалине они обнаружили еще одно темное пятно свежей крови и белые клочья шерсти.
А дальше след терялся. Мужчины побродили вокруг кустарника.
— Наверное, он туда поволок, — сказал Петрович, указывая в сторону бетонных столбиков и ржавой проволоки. — Но я туда не полезу, я еще с ума не сошел.
Мало ли на что там нарвешься в старых карьерах и каменоломнях!
— Что ты боишься! Идем глянем, интересно же.
Тут же появились и дети.
— А вы чего? — закричал Петрович. — А ну, брысь домой! Ходите здесь… Может быть, бешеный пес бегает где-то рядом. Покусает, потом будут уколы в живот сандалить штук тридцать. Возни потом… Да и загрызть может.
Второй мужчина, сосед Петровича, беспомощно махнул рукой и с остервенением швырнул свой камень в кусты.
— Да пошло оно все! Будем здесь лазить, так еще на какую мину или снаряд нарвемся. И с этим псом мне встречаться не хочется. Да и вообще ходить сюда не надо, — мужчина закричал на своего сына. — Ты меня понял, Вацлав? Чтобы ни шагу на пустырь! Сиди дома, смотри телевизор, играй на компьютере, а сюда ни ногой!
— Да, хорошо, папа, сюда ни ногой. Я все понял, Только не кричи так.
— А я пока еще и не кричу, просто тебе советую.
И дружкам своим скажи, чтобы на пустырь ни ногой.
Черт его знает что здесь творится, нечисть какая-то завелась. Наберут собак, кормить нечем, вот и выбрасывают на улицу. А они потом бегают беспризорные, грызут друг друга, бешенством заражаются. Всех бродячих псов отстрелять надо.
— Их уже здесь нет давным-давно, — сказал мальчик. — Давно нет. Месяц как не появляются и не живут здесь никакие собаки. Даже коты пропали.
— А ты откуда знаешь? — набросился на сына отец.
— Мы с ребятами заметили это. Раньше собаки по пустырю все время бегали, целая стая, а уже с месяц ни одной нету.
— Вот и не ходите сюда.
Двое мужчин и двое подростков направились к поселку, перебрасываясь друг с другом странными догадками о бешеных псах, которые поселились на пустыре.
Все были уверены, что это, скорее всего, какие-нибудь ошалевшие овчарки.
— Больше некому, — говорил Петрович, — они как волки зимой набрасываются.
— А чего же они вторую козу не сожрали?
— Так ведь хотели же! Видел какой клок на боку выдрали?
— Видел, до самых ребер. Коза, наверное, убежала, они не успели ее сожрать, а вторую сожрали.
— Да, сожрали точно, как дважды два, — сказал Вацлав и принялся ковырять в носу.
У него в голове роились совсем другие мысли, чем те, которые пытался внушить ему отец, надо будет вечерком собраться с ребятами и хорошенько прочесать пустырь. Найти этого пса и если не убить, то хотя бы посмотреть на него.
— Огромный, наверное, — говорил Вацлав своему приятелю, — наверное, как кабан. Я видел по телевизору диких кабанов, ух, страшные!
— А может, как медведь!
— Скажешь, тоже… Медведи вообще огромные, я в зоопарке видел.
— А что если это не собака?
— А кто? — спросил Вацлав.
— Волк.
— Может и волк, а почему бы и нет. Волка посмотрим. Надо будет собраться, свиснуть всех и вечерком пойти.
— Когда пойдем?
— А хоть сегодня вечером.
— Ладно, сегодня вечером, если только меня родители из дому выпустят.
— Да и меня тоже могут не выпустить, — сказал Вацлав. — Но что-нибудь придумаем. Я скажу — иду к тебе на компьютере поиграть. А ты скажи, что ко мне, Еще Витьку, Кольку и Илью позовем?
— Нет, Илью не надо, — сказал Вацлав, — он, паршивец, обо всем расскажет.
— Ну ладно, его не будем. Тогда давай позовем Стасика, парень надежный.
