Мои подозрения подтвердились, я проскользнула назад, как и пришла.
На это потребовалось немало усилий и несколько довольно неприятных методов, но Стокер в конечном итоге очнулся — Что, черт возьми, за запах? — спросил он хриплым голосом.
— Сгоревшие волосы, — сказала я ему.
— Почему ты сожгла свои волосы?
— Я не сожгла. — Я объяснила так кратко, как могла. Закончив, я уселась рядом с дырой в стене прачечной, следя за происходящим, когда Стокер снова погрузился в сон. Теперь, когда я убедилась, что он не пострадал от снотворного, простейшим способом было дать ему уснуть. Я, конечно, не могла нести его дальше, и попытка сделать это только привлекла бы нежелательное внимание. Намного лучше оставаться там, где мы были, надежно спрятавшись в месте, в которое никто не подумает заглянуть, и ускользнуть утром. Со временем пожарная команда завершила свою работу, сохранив постройку, хотя внутреннее пространство было сожжено дотла.
Члены бригады и соседи некоторое время бродили, но в конечном итоге холод загнал их внутрь, и все стало тихо. Я занималась осмотром прачечной. Я уселась на что-то остро заостренное и после осторожного осмотра обнаружил виновника — осколок керамики. Это была терракота, отмеченная любопытным нарисованным символом в охре. Тщательная охота дала единственную серебряную блестку и крошечный кусочек какого-то материала, который я не могла определить, но ослепительно голубого цвета с сильным блеском. Я положила в карман маленькую коллекцию и снова уселся на плотный земляной пол. Это была бы неудобная ночь, но ни в коем случае не самая худшая, что я знала.
Мы оставили свои пальто в доме, но благодаря тому, что прижались друг к другу, сохранили достаточно тепла, чтобы провести ночь в разумном комфорте. Было только семь утра, когда Стокер поднялся, протер глаза и приложил руку к своей несомненной ноющей голове.
— Что во имя чертового Иисуса произошло?
— Что ты помнишь? — спросила я, поправляя волосы в некотором подобии порядка и расправляя погубленную одежду.
— Очень мало. Мне показалось, что я увидел огонь, и у меня было странное ощущение, что меня несут.
— Так и было. Прошу прощения, что говорю это, ты был одурманен, без сомнения, этим мерзким вином. Потом наша хозяйка, похоже, подожгла отель, намереваясь полностью нас поджарить в наших кроватях.
Тогда Стокер выругался, что-то совершенно скверное, и я знала, что он был на пути к выздоровлению.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.
— Достаточно хорошо, чтобы убраться отсюда и вернуться в Лондон, — сказал он с некоторым чувством. Он оглянулся вокруг, осматривая наше окружение. — Не то, чтобы я был полностью уверен в том, откуда, — помедлил он. Как только он смог встать, я использовала наши влажные носовые платки, чтобы стереть с лица сажу, и мы выскользнули из прачечной.
— Удобная прачечная во дворе гостиницы «Виктории», — сообщил я ему. — Я подумала, что лучше всего дать тебе поспать, чтобы избавиться от действия препарата, а у нас нет пальто. Прачечная была самым теплым решением, которое я могла придумать.
— Или полицейский участок? — предложил он. — Не исключено, что мы могли бы сообщить властям об убийственных склонностях миссис Гиддонс, Вероникa.
— Вне всякого сомнения, — сказала я живo. — Пусть она беспокоится, когда пожарная бригада не найдет пару красиво хрустящих трупов.
— Но…
Я подняла руку. — Стокер, ты не в том состоянии, чтобы спорить. Теперь я почти не сомневаюсь, что мы могли бы убедить полицию Дувра поверить нам, но какой ценой? Мы неженатая пара, маскирующаяся под лорда и его жену, без сомнения, склонная к дурным замыслам. По крайней мере, это то, что они подумают. И это лучшее из того, что они могут предположить о нас. Не забывай, что ты замешан в возможном убийстве человека, который исчез из той самой гостиницы, где мы остановились. Тебе это не кажется ни капельки подозрительным?
Он бросил на меня несчастный взгляд. — Ну, если ты так считаешь…
— Я так считаю. — Я поднялась и протянула руку. — Теперь, давай уйдем.
Мы прибыли на вокзал как раз в тот момент, когда первый поезд готовился отходить. Если наша измятые наряды и отсутствие соответствующей верхней одежды вызывали вопросы, никто не был настолько груб, чтобы прямо озвучивать их. Через несколько часов мы вернулись в Лондон и расположились в Бельведере, вымылись, оделись и уничтожили самый огромный завтрак, который могла приготовить кухарка. Опасности, через которые мы прошли, добавили изюминки в нашy еду. Были ли когда-нибудь яйца такими свежими, тосты такими хрустящими, ветчина такой сладкой?
Я только что закончила накладывать себе вторую тарелку. Стокер остановился на третьей, его аппетит ничуть не пострадал от сурового испытания — когда появился Джордж, неся последний выпуск TheDailyHarbinger под мышкой.
— Доброе утро, мисс, мистер Стокер, — сказал он, предлагая газету взамен куска бекона. Я повернулась к газете, готовясь к худшему. Несомненно, Дж. Дж. Баттерyорт украсил рассказы о проступках Стокера до вопиющих новых глубин.
Джордж взял второй кусок бекона, разорвав его на кусочки для собак. — Мне было жаль услышать о вашем брате, сэр, — сказал он Стокеру.
Стокер оторвал взгляд от своих яиц. — Что насчет него? И какой брат?
— О, — сказала я слабо. Я повернула газету так, чтобы заголовок оказался перед Стокерoм.
ПОЖАР В ДУВРЕ. ВИКОНТ НАЙДЕН МЕРТВЫМ С ЛЮБОВНИЦЕЙ
— Черт побери, черт побери, — сказал он, уронив вилку.
— Точно, — ответила я.
•••
Тот факт, что Тибериус, виконт Темплтон-Вейн, ждал конца завтрака, чтобы нанести визит, свидетельствовал о его вежливости. Он не стал объявлять себя у главной двери Бишоп-Фолли, но направился прямо к Бельведеру и вошел без стука. Он был, как всегда, красиво одет — изящество элегантного пошива, которого никогда не достичь Стокеру. Они были одинакового роста и телосложения — хотя его светлость был на несколько лет старше — и их черты были сильно заложены природой в ту же форму. Поскольку они были сводными братьями, их расцветка менялась. Волосы Стокера были черными, какими могут быть только у сына истинного валлийца, и его глаза ярко голубыми. На первый взгляд eго светлость было несколько менее захватывающиммужчиной, с каштановыми волосами и карими глазами. Но требовался лишь беглый второй взгляд, чтобы оценить шелковистую волну его локонов и озорной блеск в глубинах этих дымчато-темных глаз.
Озорство этим утром не было заметно. Вместо этогoлицо виконтa носилo выражение почти неумолимой ярости, приглушенное до тонко заточенного холода, идеально отрегулированным под ситуацию.
— Мисс Спидвeлл, Ревелстоyк, — приветствoвал он нac. Он не снимал ни своих перчаток, ни своей шляпы — явное указание на то, что он имел в виду визит самого формального сорта.
— Мой лорд, — сказала я, поднимаясь от еды, которую мы только что закончили. — Боюсь, вы застали нас за поздним завтраком. Могу я предложить вам чаю?
