Стокер поднял свой бокал, салютуя хозяину, и отпил
— Не имел такого удовольствия, миссис Ромилли. Всегда глубоко завидовал своему брату, когда он возвращался из этих мест после каникул. Считаю, мне повезло быть включенным в сей вояж.
Она с усилием рассмеялась.
— Мне будет интересно услышать ваши впечатления от острова. Когда я здесь, жизнь кажется причудливым сном. И возвращаясь на материк, затрудняюсь с уверенностью сказать: не была ли я унесена феями?
— Конечно, вы имеете в виду пикси
[6], Хелен, — с улыбкой поправил Малкольм Ромилли. — В конце концов, мы являемся частью Корнуолла.
Ее ответный взгляд был ровным и долгим.
— Как скажете, Малкольм.
В комнате были странные потоки напряжения, кружившиеся и вихрившиеся вокруг нас. Но прежде чем я поняла, что все это значит, миссис Тренгроуз появилась в дверях.
— Ужин подан.
Глава 4
Стол был сервирован прекрасным серебряным сервизом. По центру стола шла линия искусных гирлянд, щедро перевитых полосатыми красно-белыми розами, наполнивших воздух благоуханием. Прежде чем я успела отметить их красоту, появилась взволнованная дама лет тридцати, с поспешным извинением скользнувшая на место рядом со Стокером.
— Мертензия, — сказал Малкольм Ромилли с намеком на обличение.
— Я знаю, Малкольм, но я собирала плоды шиповника и совсем потеряла счет времени.
— И, видимо, зеркало тоже. Ты даже не сменила платье! — съязвила ее невестка с улыбкой, которая не вполне соответствовала словам.
Мертензия Ромилли с явным удивлением посмотрела на свое хлопковое платье в полоску.
— Не заметила. Но я вымыла руки, — живо добавила она, сверкая ладонями, покрытыми царапинами и старыми шрамами, но скрупулезно чистыми.
Хелен Ромилли бросила взгляд на неопрятные волосы Мертензии и слегка вздохнула, прежде чем вернуться к своему супу — восхитительному грибному консоме, поданному в крошечных супницах. Малкольм представил нас, и его сестра посмотрела на Тибериуса.
— Я помню вас.
Тибериус наклонил голову.
— Мисс Мертензия. Всегда приятно возобновить наше знакомство
Затем мисс Мертензия пристально посмотрела на Стокера. Она сильно покраснела, и я подавила вздох. Я видела все это раньше. Женщины, особенно с оригинальными вкусами, неизменно увлекались им. На ум пришла метафора с участием мотылька и пламени. Стокер был безупречно добр в этих ситуациях.
— Догадываюсь, вы страстный садовод, — рискнул обратиться он. — Мне бы очень хотелось увидеть ваши сады, пока я здесь.
Она моргнула и снова покраснела, пробормотав что-то неразборчивое в ответ. Стокер занялся своим супом, и она повернулась ко мне.
— Вам нравятся сады, мисс Спидвелл? — спросила она, проницательно глядя на меня.
— Только потому, что они предоставляют убежище для моих бабочек.
Она шмыгнула носом и отдалась еде с энтузиазмом рабочего, который долго и усердно трудился, в поте лица зарабатывая свой хлеб. Я поняла, что мисс Мертензия, без сомнения, делила людей на «садовых», которых стоит знать, и «несадовых», которых явно знать не стоило.
Малкольм Ромилли повернулся ко мне.
— Моя сестра отвечает за обширные сады здесь, в замке, а также следит за оранжереями и залами. Она наша собственная белая ведьма в замке, — добавил он со слегка дразнящей улыбкой.
Мисс Мертензия закатила глаза к небу, закончив свой суп.
— Это вовсе не колдовство, Малкольм. Просто лекарства, разве что более традиционные, чем у тех мусорщиков на Харли-стрит с их стетоскопами и снисходительными усами.
Хелен Ромилли наклонилась вперед, чтобы поймать мой взгляд.
— Малкольм говорил нам, что вы — лепидоптерист. Вы непременно должны исследовать сады, пока остаетесь здесь, мисс Спидвелл. Они абсолютно очаровательны. У Мертензии самые волшебные руки!
— Непременно, — заверила я.
Мисс Мертензия резко подняла голову.
— Идите, куда вам угодно; на самом деле, я даже покажу вам лучшие места для охоты на бабочек, если хотите. Маленькие мерзавцы вечно едят мои растения. Но учтите, вы не должны исследовать в одиночку! По крайней мере, не дальний участок садов.
Если я и слегка удивилась ее тону, то постаралась этого не показывать.
— Я не думала о вторжении, мисс Ромилли.
Она одобрительно хмыкнула, вернувшись к своей еде, поменяв пустое блюдо с консоме на тарелку Стокера.
— Мертензия! — потрясенно воскликнула Хелен Ромилли. — У тебя манеры крестьянки.
— Не расстраивайтесь, — лениво успокоил ее Стокер. — Мисс Ромилли может располагать остальной частью моего супа.
— Какая тебе разница? — потребовала Мертензия у своей невестки. — Мои манеры не твоя забота.
Внезапный холод воцарился над столом. В течение нескольких долгих секунд никто не заговаривал, казалось, каждое мгновение было отмечено тикающими каминными часами. Наконец, Хелен Ромилли прочистила горло.
— Ты совершенно права, Мертензия. Мне не следовало предлагать неуместную критику. Иногда я забываю, что мы на самом деле не семья, хотя в Каспиане течет кровь Ромилли, — закончила она, кивая в сторону сына.
Глаза Мертензии сузились, и она открыла рот. Однако прежде чем она успела что-то сказать, ее брат зашевелился.
— Мертензия, — Малкольм Ромилли промолвил ровным, властным голосом. — Довольно.
Его сестра пожала плечами, без сомнения больше интересуясь обедом, чем спаррингом с вдовой младшего брата.
Малкольм посмотрел на свою невестку.
— Хелен, пожалуйста, примите мои извинения. Разумеется, вы и Каспиан — семья. Вас очень любил Люциан, а мы очень любили его.
Он поднял свой бокал, темно-красное вино поймало свет свечи, засверкав словно горсть гранатов.
— Тост. В память о моем покойном брате Люциане. И за то, чтобы похоронить прошлое.
Хелен бросила на него острый взгляд, но остальная часть компании просто повторила тост и отпила. Только Малкольм Ромилли не пил. Он уставился в свой бокал, когда за столом начались разговоры между партнерами по ужину.
— Вы ворожите? — спросила я дразнящим тоном.
Он поднял глаза.
— Прошу прощения?
— Старый народный обычай: вглядываться в хрустальный шар или миску с водой, чтобы предсказать будущее. Никогда не видела, чтобы ворожили с бокалом вина, но уверена, что это возможно.
