Хутор прасола хотели взять под наблюдение, но это оказалось невозможно. Дом со служебными постройками стоял на окраине огромной Рудной пущи. Напротив перекресток двух местных шляхов, в четырех верстах — станция железной дороги. Кроме пущи, других лесов вблизи нет, все поляки свели на дрова. Не поставишь же филера в чистом поле. И землянку в чащобе не выроешь. Лыков проехал мимо взад-вперед, убедился, что подступов к дому нет, и решил пойти в разведку. Жандарм пытался отговорить столичного чиновника, но не преуспел. Алексей Николаевич загримировался под коммивояжера по продаже швейных машин, набил портфель рекламными бумажками. Приклеил «шпанку» — короткую бородку модного фасона. Сунул в кобуру браунинг. Попросил жандармов спрятаться за ближайшим кустом — вышло аж в трехстах саженях. Мысленно перекрестился и отправился к попу-расстриге. Для маскировки сыщик нанял бричку с местным фурманом, которого знала вся округа.
Он соскочил с брички перед крепкими воротами и властно стукнул в них кулаком. Открылась калитка сбоку, и выглянул молодой русский парень простоватой наружности.
— Ась? Вы, пан, по какой надобности?
Увидев, что собеседник его совсем юн, Алексей Николаевич тут же сменил тактику.
— Тебе на военную службу-то когда, детинушка?
— Я освобожденный, — растерянно ответил тот. — А чево?
— Не хочет твой хозяин машинку швейную купить? Хорошая машинка. Я ему рассрочку дам.
— Эвона… надо его самого спросить.
— Так пусти меня, я и спрошу.
Парень замешкался, тогда Лыков нагло отстранил его и вошел сначала во двор, а потом и в дом. Юнец семенил следом и что-то бубнил, но незваный гость не обращал на это внимания.
Алексей Николаевич шагал по длинному коридору на свет, и тщательно осматривался. Вот кухня, вот сени, из них две двери. В которую зайти? Он толкнул левую и оказался лицом к лицу с рослым мужиком свирепой наружности. Тот стоял в центре большой комнаты и удивленно смотрел на вошедшего. Что-то сообразил и сунул руку в карман.
Сзади Лыкова наконец-то догнал парнишка и сказал верзиле:
— Вот.
— Что вот, Петька? Ты кого привел, сукин потрох?
— Эта… дядя Ваня… машинку он продает.
— Какую, к лешему машинку? — заревел «дядя» и шагнул к сыщику. Мигом он извлек из кармана большой нож, поднес его к лицу коллежского советника и сказал: — Замри.
Тот застыл. Острое лезвие покачивалось в полувершке от его горла.
— Вы чего, уважаемый? — сиплым голосом проговорил питерец. — Я действительно машинки продаю. Могу «Зингер», могу «Кайзер» или «Пфафф»; какую хошь через меня легко приобрести. Вы чего желаете? И скидку дам, и рассрочку… на полгода.
Он сглотнул и добавил тем же неестественным голосом:
— Больше чем на полгода не могу… это надо в Плоцк ехать, они могут.
Детина внимательно разглядывал сыщика: по всему смахивало, что это уголовник-рецидивист. Нож держит уверенно, взгляд недобрый…
Вдруг бандит схватил Лыкова за «шпанку» и сильно дернул. И борода оказалась у него в руках. Петька ахнул. А сыщик развернулся и во всю прыть бросился прочь из комнаты. «Дядя Ваня», сыпля матерщиной, погнался за ним. Ситуация была для Алексея Николаевича смертельно опасная, но при этом еще и дурацкая. Чтобы вынуть пистолет, снять его с предохранителя и дослать патрон в патронник, требовалось не менее двух секунд. А где их взять? Бандит дышит в спину и уже занес свой страшный нож. Чуть замешкаешься, и конец. Не видать мне статского советника, с мрачным юмором подумал Лыков и поднажал. Он летел в кухню, где, по пути в гостиную, ему попалась на глаза нужная сейчас вещь. Очень нужная, прямо позарез… Все заняло несколько мгновений. Сыщик добежал до кухни, схватил со стола тяпку, которой хозяйки рубят капусту для засолки, и с разворота нанес ею удар. Он бил не глядя, но попал удачно. Острое полукруглое лезвие угодило бандиту прямо под ухо. Тот пошатнулся, выронил нож и захрипел, между пальцев у него показалась кровь. Убил, подумал коллежский советник; я ж ему сонную артерию чиркнул… Тут примчался испуганный Петька.
— Дяденька, вы кто?
— Ну-ка, щенок, взял его и на улицу! — приказал Лыков. Вдвоем они подхватили обмякшее тело уголовного и быстро потащили за ворота. Там Алексей Николаевич уложил раненого в бричку и осмотрел шею. Живой, собака! Лезвие рассекло мышцы шеи, но артерию не повредило. «Дядя Ваня» был ошарашен, но скоро должен был прийти в себя. Питерец связал его и велел фурману мчать что есть духу до засады жандармов. Парня он оставил при себе, чтобы не вздумал помогать сообщнику.
Теперь оставалось ждать. Чтобы скоротать время, Лыков на скорую руку допросил Петьку. Начал он суровым голосом:
— Что же ты, дрянь, с бандитами связался? Или креста на шее нет?
— Есть крест, — чуть слышно ответил парень и показал его.
— Ну? Объясняй!
— С голодухи я. Мамка померла, батя опился до смерти. Куда иттить? Чем себя содержать? А тута одни паны, им на нас плевать…
— Значит, только в убийцы тебе дорога? — гаркнул коллежский советник. — К честному труду душа не лежит? А в Сибирь на каторгу — лежит?
Петька совсем скис.
— Быстро говори все, что знаешь. Сашка Поп где?
— Александр Нифонтович уехали.
Сыщик расстроился. Ведь едва-едва не взяли змеюку. С другой стороны, если бы Южиков был в доме, чем бы это кончилось для него, Лыкова?
— Давно он уехал? Когда вернется?
— Вчерась в ночь. А вернется, нет ли, мне не ведомо. Я у них в услужении: дрова колоть, воду таскать. За пропитание, денег мне не плотят.
— А это кто был, что с ножом за мной гонялся?
— Дядя Ваня. А кличка ему промеж своих — Черкес.
— Иван Аринкин? — вспомнил розыскной циркуляр коллежский советник.
— Не знаю.
— Кто еще в банде? Ждать нам гостей или не ждать?
— Был еще молодой, тоже Петькой звать, как и меня. Но он вместе с Александр Нифонтычем уехал. Вроде он по взрывному делу.
— По взрывному? — встрепенулся сыщик. — Это он бомбу снарядил, которой вы конвой поубивали?
— Я, ваше благородие, никого не убивал, я по части дров, — напомнил парень. — А насчет бомб могу сказать. Одна в сарае лежит. Боюсь туда даже заходить.
— Правильно боишься, — одобрил Лыков. — Пойдем, покажешь где.
Когда в ворота ворвались жандармы, Алексей Николаевич заявил Глансенштерну:
— Штабс-ротмистр! Срочно вызывайте саперов. В тот сарай ни ногой!
Глава 2
Лыков становится бюрократом
Коллежский советник Лыков чем делался старше, тем меньше хотел рисковать жизнью. Это в молодые годы весело бегать за бандитами, размахивая «смит-вессоном». С возрастом такое занятие надоедает. А тут еще чуть насквозь не проткнули под Плоцком…
