– И слава богу, что заявилась! И хорошо! А ты давай-ка, стол к ужину накрывай… Видишь, я немного расклеилась… Ой, да там Светочка проснулась, кажется! Слышишь?
Лена подскочила, кинулась в комнату. И снова они остались одни.
Помолчали немного, потом Люда спросила осторожно:
– Ты ведь поужинаешь с нами, Таточка?
– Нет, мам, я лучше пойду… Как-то мне сейчас, сама не пойму… Мне одной надо побыть, наверное.
– Но ты ведь придешь еще, правда?
– Приду… Конечно, приду. И ты к нам приходи, мам…
– Правда? А можно? Так бы мне хотелось Аллочку твою повидать…
– Приходи, мам. А сейчас я пойду, ладно? Лене скажи, пусть на меня не сердится… Да мы с ней поговорим позже… Я пойду… Не провожай меня, я за собой дверь закрою…
Она долго потом бродила одна по улицам, прислушивалась к себе. И боялась о чем-то думать, оценивать что-то. Будто спугнуть боялась то, что начинало крепнуть внутри…
Часть 8
Тата
Открыла своим ключом дверь и тут же увидела выскочившую в прихожую Аллочку – с радостной улыбкой на лице:
– Папа?!..
– Нет, это я, Аллочка… А папы разве нет дома?
– Нет… Его бабушка в аптеку отправила… – разочарованно произнесла Аллочка, отворачиваясь и уходя к себе в комнату.
– И давно он ушел?
– Давно… Позвонил и сказал, что пришлось ехать на другой конец города, только там это лекарство купить можно.
– А ты ужинала, Аллочка?
– Нет. Но я есть не хочу… Я буду ужинать, когда папа придет.
– Погоди, Аллочка, не уходи! Поговори со мной. Пойдем на кухню, чаю попьем.
– Но я не хочу…
– Чего ты не хочешь? Чай пить или со мной разговаривать?
Видимо, Аллочка услышала что-то в голосе матери: нет, не сердитое и раздраженное, а что-то другое… Может, грусть услышала. Может, просьбу отчаянную… Пожала плечами, развернулась в сторону кухни:
– Ладно, пойдем… Только я все равно ничего не буду. Я просто так посижу…
– Тогда и я просто так… Просто посидим и поговорим, ладно?
Сели за стол напротив друг друга. Аллочка смотрела чуть исподлобья, ждала, что она ей скажет. В глазах что-то вроде любопытства светится. И на том спасибо, что ж…
– А я сейчас к маме ездила, Аллочка… К своей маме… К бабушке твоей то есть…
– Да, я знаю, что у меня есть еще одна бабушка. Мне папа говорил. И что?
– Да ничего… Просто я была у своей мамы, и все.
– А почему ты раньше к ней не ездила? Почему она у нас никогда не была?
Тата вздохнула, опустила глаза, помолчала немного. Потом ответила тихо:
– Так получилось, Аллочка… Да, так получилось… Пожалуй, я и сама не знаю ответа на этот вопрос. Нет, знаю, конечно, но… Поверь, мне трудно тебе объяснить…
– Ага. Скажи еще, что я слишком мала, чтобы тебя понять. А можно, я тебя кое о чем спрошу, мам? Ответь мне – только честно… Вы с папой будете разводиться, да?
– Нет… Нет, конечно! С чего ты взяла?
– Да с того и взяла. Это ты думаешь, что я маленькая и глупая, что не понимаю ничего. А я все вижу… Вижу, как вы приходите домой и будто не замечаете друг друга… Так вот, мам! Я хочу тебе сказать, что…
Тата вдруг так испугалась, что подскочила со стула, засуетилась по кухне, бормоча первое, что пришло в голову:
– Я чаю себе налью сейчас… Что-то вдруг чаю захотелось… А у нас что-нибудь к чаю есть, не знаешь? Конфеты, печенье? А, по-моему, кекс еще оставался… Вкусный такой, с цукатами… Правда же вкусный, тебе понравился? Где же он, этот кекс…
Аллочка смотрела на нее немного удивленно, немного насмешливо. Да пусть хоть как смотрит, но только не говорит того, что собиралась сказать! Ясно же, что она хотела сказать… Мол, если вы будете разводиться, то я с папой останусь… И как ей потом жить после таких слов дочери?
Говорила, не могла остановиться. Наливала чай – говорила. Ставила на стол тарелку с остатками кекса – говорила. Потом будто выдохлась, без сил опустилась на стул… И вдруг произнесла твердо:
– Мы не станем с папой разводиться, Аллочка. Мы будем жить все вместе. Я очень папу люблю. И я очень люблю тебя… И вообще… Я хочу другой стать, понимаешь?
– Какой другой? – осторожно спросила Аллочка. – О чем ты сейчас, мам?
– Да, другой… Понимаешь, я до сегодняшнего дня жила неправильно… Но я не знала этого, понимаешь? Я… Я не умела любить свою маму… Совсем не умела… Более того, я ее отвергала всячески… Да я еще и сама до конца не разобралась в этой проблеме, Аллочка, если честно. Знаю только одно – так больше нельзя… Понимаешь меня, доченька?
– Нет. Не понимаю. Ты же ничего толком не объясняешь, мам. Ничего конкретного. Ты хочешь стать другой… Но при чем тут твоя мама? И папа при чем? Как-то странно все это, мам… Не понимаю я… И вообще, мне еще уроки над делать… Я пойду, ладно?
Не дожидаясь ответа, Аллочка подскочила со стула, ушла к себе. Тата вздохнула, придвинула к себе чашку с чаем, поднесла к губам… И вдруг увидела, как дрожат руки. И почувствовала, что и внутри все дрожит. Господи, как же сильно она испугалась… Хорошо хоть удалось не позволить Аллочке произнести эти ужасные слова! Иначе… Иначе умерла бы на месте.
Поставила чашку на стол, откинулась на спинку стула, прикрыла глаза. И тотчас перед внутренним взором выплыло лицо мамы… Не сегодняшнее, которое она видела, с бороздами морщин и усталым взглядом, а то лицо… Каким оно было много лет назад, когда она уходила… Когда бросала в это лицо свое жестокое и неумолимое – не приходи ко мне, я буду жить одна… Не приходи, не звони, исчезни из моей жизни! Оставь меня…
Господи, как больно. Да, это мамину боль она только что испытала, когда суетилась по кухне, убегая от Аллочкиного решения. Как больно, как больно… Мама, прости! Как же я могла тогда, мама…
Наверное, она это проговорила вслух, потому что очнулась от голоса Паши:
– Эй… С тобой все в порядке, Тань? Сидишь, сама с собой разговариваешь…
Открыла глаза, увидела его: стоит в кухонном проеме, смотрит испуганно. И стряхнула с себя болезненный морок, улыбнулась ему:
– Привет, Паш… Не бойся, со мной все в порядке. Ужинать будешь?
– Да… Я голодный ужасно. Весь вечер по аптекам мотаюсь… Вот, с трудом нашел маме то самое лекарство… Пойду отнесу.
– Давай… А я пока ужин разогрею. Аллочка тоже еще не ужинала, тебя ждет… И Наталью Петровну тоже зови! Если ужинать откажется, то пусть с нами просто так посидит! Давно мы все вместе за одним столом не сидели…
Паша глянул на нее удивленно – почти так же, как давеча Аллочка. Проговорил тихо:
