Любопытство дергало за штаны, требуя выяснить, что прячется за этой самой дверью, однако здравый смысл настоятельно рекомендовал идти дальше, не останавливаясь. Поколебавшись секунду, Слава согласился с тем, что лучше не лезть на рожон. Но стоило ему сделать несколько шагов, как дверь за спиною скрипнула. Он обернулся — никого. Тишина, только потрескивание чадящего факела. Пожав плечами, Слава пошел дальше, и вдруг свет погас, как будто пламя задуло порывом ветра.
— Кто здесь? — спросил он, чувствуя себя идиотом из дешевого ужастика.
Тишина была живой, дышащей. Кто-то стоял совсем рядом и наблюдал за ним. Скрипнул по камню песок под чьей-то ногой — раз, другой. Шаги приближались, осторожные, крадущиеся. Слава прижался спиной к стене, чтобы не напали сзади, выставил вперед вытянутые руки. По ним и пришелся первый удар. От неожиданности и боли он согнулся, и тут взорвался болью затылок, за которой пришла еще большая темнота — густая и липкая, как гудрон.
Когда Слава очнулся, по глазам ударило светом. Это был все тот же тусклый, мигающий и коптящий факел, но его пламя показалось ярким, как атомный взрыв. Голова разрывалась от боли, все вокруг кружилось, к горлу подступала тошнота. Как будто он снова очнулся после падения в ручей, попав в Темное королевство. Буквально по миллиметру повернув голову, Слава увидел, что дверь — толстенная, как в бомбоубежище — открыта. Сам он полулежал, привалившись к стене, со связанными за спиной руками. Впрочем, и ноги тоже были стянуты по лодыжкам толстой веревкой.
— Ну что, рыцарь Печальная Образина, — сказал ехидно дрожащий старческий голос,
— вот и закончилась твоя блядская карьера. Хреновый из тебя получился Черный Властелин, скажу тебе по секрету. Не оправдал ты моих надежд.
25. Встреча в подземелье
Вася летел тяжело, заваливаясь на одну сторону. Ане стало страшно, что он не удержит ее в лапах и уронит.
— Бак пробит, хвост горит, и машина летит на честном слове и на одном крыле, — словно в ответ на ее опасения хрипло пропел Вася. — Крыло зацепило. Сейчас опустимся, посмотришь, что там.
— Послушай, нам надо дотянуть до скотобойни.
— Не слишком ли рано ты меня списываешь со счетов? — фыркнул дракон, но тут его голос предательски дрогнул. — Анна, боюсь, придется садиться. Похоже, дела фиговые.
Он высмотрел открытое место и приземлился — так, чтобы был обзор со всех сторон и никто не смог подобраться незамеченным. Причем посадка получилась не самая мягкая. Как только Вася отпустил ее, Аня обняла его за шею и залилась слезами. Внутри у нее словно лопнула туго натянутая струна.
— Ну, тише, тише, — Вася нежно гладил ее лапой по волосам. — Все хорошо. Ты моя самая храбрая, самая смелая девочка. И самая любимая. Мы на свободе. И мы вместе.
Аню словно ножом резануло: в голову опять полезло, что это может быть просто игра. Игрок прошел уровень «спасение Анны от казни» и перешел на следующий — «уход от погони».
К черту! К черту! Если эта игра — значит, будем играть. Как бы там ни было. Действуют они сами или просто подчиняются чьей-то мышке или джойстику, но ничего еще не закончилось. Сейчас надо добраться до скотобойни и найти вход в канализацию.
Аня осторожно расправила Васино крыло. В плотной перепонке между костями обнаружилась обильно кровоточащая рваная дыра.
— Мда, кости целы, но все равно капитально зацепило. Даже промыть нечем. А уж как перевязать, вообще не представляю.
— На надо ничего промывать и перевязывать, — поморщился от боли Вася. — Быстренько собери травы посуше, зола нужна. И учти, я буду орать и материться. Хотя, конечно, за тобой мне все равно не угнаться.
— Ты слышал? — смутилась Аня.
— Не все, конечно, но и того, что слышал, вполне хватило. Знаешь, это было… не знаю, красиво, что ли. Мне всегда казалось, что ругань — это просто выхлоп эмоций. Но у тебя получилось… Ладно, давай делом займемся.
Аня собрала пару горстей высушенной солнцем травы, и Вася одним выдохом превратит ее в легкий пепел.
— Плюнь и разотри.
— В смысле? — не поняла Аня.
— В самом прямом. Поплюй на него и разотри, чтобы получилась густая кашица. А потом держи крыло. Растяни посильнее и держи за самый край. Мне самому так не расправить.
Вытянув длинную шею, он широко распахнул пасть. Тонкий язык пламени, словно из газовой горелки, обжег края раны, запекая кровь и разорванную кожу. Вася застонал и сказал несколько очень энергичных фраз, вполне так воплощая бабушкину концепцию естественного обезболивания.
— Теперь обмажь вокруг золой. Неужели не знаешь о таком способе?
— Знаю. Только никогда не пробовала, к счастью.
— Меня папаша научил. Это традиционная драконья медицина. Правда, не везде можно дотянуться.
Обмазав запекшуюся дыру импровизированной мазью, Аня спросила:
— Как же ты полетишь теперь?
— Пока никак. Аэродинамика нарушена. Затянется быстро, но сейчас просто не получится. Поэтому только пешком. Подожди, еще пару минуток отдышусь. Зачем нам, кстати, скотобойня?
— Ну, не сама скотобойня. За ней выход канализационного коллектора. По нему можно пробраться обратно в логово Саепиентиса.
— Откуда ты знаешь? — нахмурился Вася.
Аня рассказала о ночном визите по вентиляционной шахте и о том, как Сапиентис посоветовал ей потребовать последнюю речь.
— Ты ему доверяешь? Ведь нас сцапали как раз в комнате с Суперкомпьютером, куда он нас отправил.
— Вася, ему не было никакого резона давать мне даже малейший шанс на спасение, чтобы потом снова пришлось ловить. Какой в этом смысл, подумай сам. Я так думаю, что это Славочка тащился за нами с самого начала. Не знаю, как ему удалось перебраться через разлом, но это уже неважно. Он ведь знал, что я хочу добраться до компьютера. Как-то опередил нас и сдал. А вот как ты выбрался из тюрьмы?
— Не поверишь, Слава выпустил.
— Что?! — вытаращила глаза Аня.
— Ему просто хотелось, чтобы я знал, что мог тебя спасти, но не успел. Он оставил мне ключ от браслетов, а на замок таймер — чтобы тот открылся ровно в шесть утра. Понимаешь, в чем соль?
— Еще как. Пока ты превратился бы в дракона, пока выбрался из тюрьмы… Вот ведь сука! Теперь я понимаю, почему у него была такая рожа, когда я потребовала последнюю речь. Отказать мне по регламенту не могли, а это давало тебе время. Эх, если бы я только знала! Сколько бы еще всяких замечательных слов смогла бы сказать. А так уже поняла, что выдыхаюсь. Оставался последний загиб.
— Загиб?
— Ну, такой стандартный набор выражений. Несколько вариантов приписывают царю Петру Первому, он, говорят, знатный матерщинник был. Еще есть морской — вот его ты, наверно, и слышал, потому что казачий я только собиралась начать. Не смотри на меня так, это все моя бабушка. Она была профессором филологии и все это изучала.
