— А пока кипят нешуточные страсти в ваших сердцах, я успел поднять воинский дух в моей армии! — уже более восторженно добавил котяра. — И пока отдраивают, отмывают и занимаются прочей хозяйственной ерундой — они будут присматривать за всеми, кто на кухне и за любыми подозрительными личностями. Дверку поклялись защитить ценой собственной жизни, врага вязать и пытать вплоть до нашего появления. Шо скажешь, чуча, я молодец? — выпятив пушистую грудь, призрак явно ожидал похвалы.
— Ты да, ты молодец, — чуть не заикаясь, ответила, представляя уже размеры того скандала, что закатит нам мэтр, едва обнаружит «подвиги» Шатуна.
— Сегодня у них первое дежурство, надо будет речь толкнуть, — скорее для самого себя проговорил он, а потом посмотрев на меня, добавил: — Ну ладно, я полетел…
— Шатун, — остановила его, — а меня никто … не звал?
— Неа, — он замер, — тер Ассан совещается с Хранителями и Эйнаром, там Мэриэй, то есть Варвара на него ругается, а госпожа Вирджиния, хм, занята она. Ну, не скучай, я по делам.
И он растворился в воздухе.
А я первый раз за все время в Академии не знала, чем себя занять.
Резко поднявшись на локтях, оглядела комнату. Но и здесь царил порядок, как вдруг внимание привлек уголок книги о Банши, и я, подскочив, вытянула ее из вороха ткани.
На чем я остановилась…
«И вот уже несколько весен прошло, как живу я в городе Банши. Стоит сказать, что город и до этого маленьким не был, но теперь я не мог не отметить, как быстро он отстраивался. Как сказал мастер Эйнум, который, кажется, смирился с моим постоянным присутствием, им сама природа позволяет плодиться и разрастаться. Все больше семей принимают меня в своим дома и, в отличие от нас, людей, они все равны. Только самое необходимое, никакого излишества что у приближенных к правителю, что у простого банши. Хотя, слово «простой» совсем не про них. Но самым большим подарком для меня стало приглашение на свадьбу дочери мастера Эйнума. Только у правящих имена начинаются с «Эй», что указывает на его мудрость, опыт и прочие достоинства, так ценимые Банши.
Торжество проходило, как и все их праздники, на природе, возле воды. Мужчины установили шатры, столы, я только и мог, что с открытым ртом наблюдать, как они, словно пушинку, поднимают массивные дубовые столы. Женщины с детьми украшали все живыми цветами, не срывая их, а словно уговаривали, чтобы они разрастались крышей над их головами. Выглядело это … внушительно. Просто представьте, если они могут управлять растениями во благо, то, что стоит им это делать на войне? На мой прямой вопрос, используют ли они это в военное время, мастер Эйнум ответил, что они предпочитают не ввязываться в войны, а недругов стравливать между собой. Некрасиво, но откровенно. Хотя, чем мы, люди, лучше?
Гости прибывали через «Зеркало» — так у банши называется переход. И открывался он на середине реки. Я с удивлением увидел среди гостей гномов и человеческих боевых магов.
«Мы никому не враги» — так пояснил мой вопрос мастер. Сколько бы я не узнавал об этом народе, понять их не могу.
Мне досталось место за ближайшим столом к молодым. Невеста была чудо, как хороша, жених был статен, силен и не сводил влюбленных глаз с невесты. Что действительно подкупало, то, как они выражали чувства: легкое прикосновение, глубокий взгляд, улыбка… Все говорили тосты, поздравляли молодых, устраивали небольшие сценки, по которым рассказывалось, как встретились жених и невеста, как полюбили друг друга, какие препятствия прошли, чтобы вместе быть и как они должны ценить друг друга. Под самый вечер, в сгущающихся сумерках последнее слово взял мастер Эйнар. Он благословлял свою дочь на мудрую жизнь в женах, принимал в свою семью нового сына и желал им благополучия и детишек, как можно больше. Как и положено: невеста зарделась, а жених заулыбался.
Все поднялись, чтобы проститься с молодыми, когда над поляной пронеслась огненная стрела. Единый видел, в первое мгновение, я даже не понял, что произошло. Настала мертвая тишина, которая тут же разразилась нарастающими женскими криками. Дети бежали к домам, мужчины переворачивали столы со снедью, женщины … обхватывали собственные головы, стараясь заткнуть уши, закрыть глаза. Стрелы так и сыпались со всех сторон, и все как одна были направлены на стол молодых, над которым возвышался мастер Эйнум — он держал вытянутую руку и, словно одним этим заставлял древко упасть и потухнуть. И я уже надеялся, что опасность минует, потому что к защите подключились человеческие маги, когда над поляной разнесся оглушительный протяжный женский вой…
Плакала невеста над распростертым женихом. Выла, хватаясь за уже бездыханное тело, что даже у меня, человека далекого от них, замерло сердце, заледенели руки. Она окружила себя щитом, через который никто не мог пробиться и вместе с тем, старалась исцелить любимого, полностью отдавая себя.
Все вокруг кричали, звали ее и только мастер Эйнум с поникшим плечами, опираясь одной рукой на щит, печально смотрел на дочь.
Она погибла вместе с женихом, потому что даже отдавая собственные силы, исцелить она могла только раненного, но никак не мертвого. И вместо праздничного свадебного огня, была погребальная церемония.
Я боялся смотреть в лица банши, что сейчас, как никогда напоминали людей: бледные женские и суровые мужские. Заплаканные детские.
И только мастер Эйнум оставался бесстрастным, глядя на догорающие останки родных. И едва все потухло, он развернулся, окинул взглядом всех и произнес одно короткое слово:
«Война»
Мне дали выбор: либо ухожу с человеческими магами, либо остаюсь, но тогда никто из банши не гарантирует мою жизнь.
Я остался…»
Я захлопнула книгу, понимая, что тяжело. Тяжело читать то, что не выдумано и когда-то было с твоим народом. Сейчас, как никогда ранее, понимала — я банши. Моя мать была банши. Это не изменить, и тем более не стоило проклинать. Это моя история.
И вместе с тем … подсказка.
Подошла к зеркалу, вглядываясь в свое отражение: в самой глубине глаз притаилась тлеющая зелень.
Банши.
Всем бабасики. Автор в раздумии, ибо сюжет делает новый поворот, и автор честно говоря, пребывает в шоке. Как все это разруливать….. Прибейте кто-нибудь моего муза…
Глава 22, в которой недруги, наконец, проявляются…
До самого вечера я так никому и не понадобилась.
И едва закончились лекции студиозов, едва опустились сумерки — направилась на кухню. То ли поесть, то ли…
— А, явилась, голубушка, — весело ухмыльнувшись, произнес мэтр Шарэз, размахивая своим любимым половником. — Я уж думал высылать армию, — он кивнул на замершую нечисть, — на твои поиски.
— Я в комнате была, — осторожно оглядевшись, подошла ближе к мужчине, — а где госпожа Вирджиния?
— Переживаешь, что она тебе головомойку устроит за шашни с нашим проректором? — даже не думая говорить тихо, пробасил мэтр.
