А меня внезапно пронзила догадка: значит на кухню набег будет до открытия Зеркал, чтобы или скрыться, или впустить еще кого-нибудь…
— Приставленные к гостям элементали сообщают, что все в порядке, но ты пройдись и все проверь, — госпожа ключница вновь была строга и собрана. — Чтобы никаких сюрпризов они после себя не оставили, а дальше, — она замолчала на мгновение и, выдохнув, сказала: — А дальше будем смотреть по обстоятельствам.
— Аиша, — вдруг сказала она, остановившись, — ты какая-то не такая. Что-то случилось?
— Почему вы так думаете, госпожа Вирджиния?
— Ты … слишком в себе, — сказала она тихо. — Может, плохо себя чувствуешь? Опять приступ? — в ее голосе чувствовалось волнение.
— Нет, все хорошо, но, — выдохнув, договорила, — слишком много всего свалилось, — женщина кивнула понятливо, а затем погладив меня сказала:
— Ступай к себе, отдыхай, — и это мне, которая целый день баклуши била. Но возражать не собиралась, так как скоро должен был появиться Шатун.
Сумерки сгущались сильнее, чтобы опуститься на Академию ночным покрывалом. Впервые, за долгое время в Академии, я услышала, как каркали вороны. И в селе это наводило страх, заставляя сельчан осенять себя крестным знамением, что уж говорить про Академию… Вот и я сейчас, зажгла свечи, расставила их по подоконнику и, осенив себя знаком Единого, вернулась к книжке о банши. Перед вновь глазами замелькали образы тех времен…
Как обрубались Зеркала, чтобы никто не мог по ним проникнуть в уцелевшие города. Да и уничтожали пути на славу, так, что только Хранители и могли их восстановить, но тем было не до того…
Как прощались родители с детьми, оставляя их на стариков, и уходили…
Как женщины-банши, едва заходя в селение начинали сначала петь, а затем кричать, вызывая всех, кто был не чист. Они шли, пешком добираясь до людских поселений и убивали. Женщины вызывали, мужчины убивали. И так село за селом, город за городом, пока их совсем не осталось. Никто из ушедших банши не вернулся. Никто. Они уходили, зная, что никогда не вернутся…
Отложив книгу, смотрела на дрожащее пламя свечи.
Я могла понять, почему мой народ стал запретным и подлежащим уничтожению, но … понимала и банши. Когда на все наши города напали одновременно и погибли дети, причем в первую очередь именно они, это не способно ли вызвать ярость? А желание убивать? А желание причинить такую же боль, как испытывали сами дети и их родители?
Я не имела права винить ни одну из сторон, то было ужасное время. Жуткое. И поплатились за него все…
От тяжелых раздумий отвлек едва слышимый стук. Кого еще принесло? Шатуна вряд ли, этот вообще церемониям не обучен…
— Кто там?
— Это Варвара, то есть Мэриэй, — услышала и, поднявшись, подошла к двери, чтобы отворить:
— Что-то случилось? — спросила, вглядываясь в разноцветные глаза. К такому сложно привыкнуть.
— Поговорить хотела, пустишь? — она говорила тихо, но внимательно вглядывалась в мое лицо. Я отступила, пропуская гостью. Она прошла в комнату, огляделась, хмыкнула, увидев свечи на подоконники и, как я совсем недавно, осенила себя знаком Единого.
— Я не могла тебе рассказать раньше, — сказала девушка, вновь повернувшись ко мне, — не нарушив при этом клятвы. Понимаю, что со стороны все это выглядит странным, — молодая хранительница то и дело дергала собственную косу, — и не нужным, но…
— Но? — подбодрила ее.
— Так как дело касается тер Ассана, ты должна знать…
— Ну хотя бы ты не начинай, — воскликнула умоляюще, — о нас уже только ленивый не говорит!
— Я сейчас не о вашем поцелуе перед всей Академией говорю, — по ее лицу скользнула чуточку ехидная, но все-таки довольная усмешка. — А о том, что случится в ближайшее время. Я — Чтец. Передо мной бессмысленно скрывать свои настоящие эмоции, я их вижу, слышу, чувствую. Или читаю, как открытую книгу, — она говорила четко, жестко, прямо. И я видела, как менялось ее лицо, да и вся фигура: становясь словно выше, опаснее. — Называй, как сама сочтешь нужным. У меня нет времени ждать, пока вы разберетесь в собственных чувствах, — и она подняла руку, заставляя меня умолкнуть, — которые, несомненно есть. Тер Ассан собирается пожертвовать собой. Да, ты об этом слышала. Но, то, о чем он умолчал: Тьма и ее приспешники слабы именно в тот момент, когда пожирают собственную жертву, — пауза, внимательный взгляд на меня, — и как ты понимаешь, жертва при этом не должна трепыхаться и уж тем более не должна давать отпор…
— Но почему он? — мои голос был похож на карканье.
— Потому, что все считают, что только он управляет Академией.
— А если уничтожить проректора…
— Падет Академия, а вместе с ней и заклятие, — кивнула Варвара.
— Но это же не так! Это глупо!
— Да, да, я ему об этом говорила, — хмыкнула девушка, наблюдая, как я мечусь по комнате. — Но у него поддержка двух Хранителей из трех, поэтому, — она пожала плечами.
— Что я должна сделать?
— Не дать ему умереть, — спокойно ответила она, усмехнувшись. — Это все, о чем я прошу.
— Как ты это видишь, если мне строго-настрого запрещено даже приближаться ко всем ловушкам? Да я даже не знаю, где будет нападение!
— С этим я помогу, — она подошла ближе и не успела я и глазом моргнуть, как на запястье оказался тонкий серебряный браслет. — Он настроен на тер Ассана и потянет тебя, когда тому будет угрожать смерть.
Я смотрела на красивую вязь, несомненно, артефакта, а затем перевела взгляд на застывшую передо мной девушку:
— Он … дорог тебе? — вопрос дался с трудом, но что-то во мне изменилось, и я уже не была той Аишей, которая всего боялась. И ответом мне стал заливистый девичий смех. Утерев слезы, Хранительница сказала:
— Он мой Учитель, который когда-то очень сильно помог. Считай, я долг ему возвращаю, — она бросила быстрый взгляд за окно: — А теперь мне пора, — подошла ко мне и быстро сжала в объятиях: — Удачи! — вышла из комнаты, словно ее и не было.
Я так и осталась стоять, молча глядя на закрытую дверь.
— Если ты хотя бы помыслишь пожертвовать собой, я тебя сам прикопаю, чуча! — пропыхтел надо мной Шатун. — Или нет, я все тер Ассану расскажу!
— Ты же был против его смерти, — напомнила я.
— Но не ценой твоей жизни!
— Нам не пора на кухню? — я попыталась перевести его внимание.
— Да, нам пора на кухню! — толстая призрачная лапа ткнула в меня: — Но ты мне язык не заговаривай! Я теперь за тобой глаз да глаз! Я тебя сам, вместе с Эйнаром, отправлю к Банши, ишь чего удумала, краля костлявая…
— Шатун…
— Нет, вы только на нее посмотрите, — призрак не собирался униматься, все больше распаляясь. — В своем ли ты уме, Аиша? — его голос стал басом, а затем пропищал, старательно копируя меня: — Да, в самый раз, шоб само-убиться…
