Побежал петушок к иве, снял веночек с ветки и принес его к
невесте, а невеста дала ему за это красного шелку; шелк отнес он к колодцу, а
тот дал ему за это водицы.
Принес петушок водицу курочке, а курочка тем временем
задохнулась и лежала мертвая, без движения.
Тут уж петушок так разогревался, что стал громко-громко
кричать, и сбежались к нему все звери, стали курочку оплакивать.
Шесть мышек состроили повозочку, в которой бы можно было
свезти курочку до могилы; когда же повозочка была готова, они сами в нее и
впряглись, а петушок на той повозочке правил.
На пути встретили они лисицу. "Куда это ты едешь,
петушок?" - сказала она. "Да вот собираюсь хоронить свою
курочку". - "Нельзя ли и мне с вами вместе ехать?" -
Пожалуй, сзади можешь сесть,
Не то лошадушкам не свезть.
Так и присела лисица сзади, а за нею - и волк, и медведь, и
олень, и лев, и все лесные звери.
Так добрались они до ручья. "Как-то мы тут
переправимся?" - спросил петушок.
А на берегу ручья лежала соломинка, которая сказала:
"Вот я поперек ручья протянусь, так вы можете по мне переехать". Но
чуть только шесть мышек вступили на этот мостик, соломинка переломилась и в
воду свалилась, и все мышки в воде потонули.
Тогда опять пришла беда, и всех из беды захотела выручить
головешка: я, мол, достаточно велика, я через ручей перекинусь, а вы через меня
и переезжайте.
Но на беду, головешка как-то неловко коснулась воды,
зашипела, потухла - и дух из нее вон!..
Увидел все это камень, сжалился, захотел петушку помочь и
перевалился через воду. Пришлось петушку на себе тащить повозочку через камень,
а когда он ее перетащил и вместе с мертвой курочкой очутился уж на другом
берегу, вздумалось ему и тех перетащить, что позади повозки сидели...
Но их оказалось слишком много: повозка с ними откатилась
назад, и все вместе рухнули в воду и потонули.
Остался петушок опять один-одинешенек на берегу с мертвою
курочкою, выкопал ей могилку, опустил ее туда, а поверх могилки насыпал холмик
и на тот холмик присел, и горевал по курочке до тех пор, пока сам не умер...
Так все они и покончили с жизнью.
Русалка
Сестрица с братцем играли у колодца. Играли, играли, да и
свалились в него. А на дне его жила русалка. И сказала она: "Вот вы ко мне
попали, должны хорошенько поработать", - и увела их с собою.
Девочке дала она прясть спутанный, плохой лен, да сверх того
приказала ей носить воду в бездонную бочку, а мальчику велела рубить дерево тупым
топором; пища же их состояла Аз одних клецок, крепких, как камень. Деткам все
это наконец так надоело, что они, выждав воскресенье, когда русалка отлучилась
в кирху, бежали из ее дома.
Когда русалка увидела, что птички улетели, и погналась за
ними, дети заметили ее еще издали, и девочка бросила позади себя щетку; из той
щетки выросла щетинистая гора с тысячами тысяч игл, и русалка с великим трудом
перебралась через ту гору.
Тогда мальчик бросил позади себя гребешок, и из того
гребешка выросла гребнистая гора с тысячами тысяч острых зубцов; однако же
русалка и через ту гору перебралась.
Тогда девочка бросила на дорогу зеркальце, оно превратилось
в зеркальную гору, такую гладкую, что русалка через нее не могла перелезть.
"Дай-ка я домой схожу за своим топором, - подумала она,
- да ту гору пополам рассеку".
Но пока она домой ходила да гору зеркальную рассекала, дети
далеко от нее убежали, и русалке опять пришлось одной сидеть в колодце.
Старый дед и внучек
Жил некогда на свете дряхлый-предряхлый старичок; зрение у
него слабело, и слух тоже, и ноги ступали нетвердо. Сидя за столом, он едва мог
держать ложку в руках, расплескивал суп по скатерти, да случалось иногда, что
суп у него и изо рта капал на стол.
Его сыну и невестке было противно смотреть на старика, и
потому-то старый дед должен был наконец переселиться из-за стола в особый
уголок за печкой, где ему стали давать кушанье в небольшой глиняной мисочке, да
и то не вдоволь.
Тогда он с грустью стал из своего уголка поглядывать на
стол, и глаза его бывали влажны от слез.
Случилось однажды, что его слабые, дрожащие руки не смогли
удержать и глиняной мисочки - она упала на пол и разбилась.
Молодая невестка стала его бранить, а он не отвечал ей ни
слова и все только вздыхал.
Взамен глиняной мисочки они купили старику деревянную чашку
за пару геллеров.
Вот и сидели они так-то, и видят, что маленький
четырехлетний сын их, сидя на полу, сколачивает какие-то четыре дощечки.
"Ты что это там делаешь?" - спросил его отец.
"Я сколачиваю корытце, - отвечал ребенок, - из того корытца стану кормить
батюшку с матушкой, когда вырасту".
Тогда муж и жена поглядели друг на друга, расплакались,
тотчас же опять пересадили старого деда к себе за стол и уж постоянно обедали с
ним вместе, не говоря ему ни слова даже и тогда, когда он что-нибудь проливал
на скатерть.
Брат Весельчак
Велась некогда большая война, и когда окончилась, многие
солдаты получили отставку. И Брат Весельчак тоже получил отставку вместе с
другими, а при отставке - небольшой казенный хлебец да четыре крейцера на
выход.
Побрел Брат Весельчак путем-дорогою и повстречался ему
Святой Петр в образе нищего и попросил милостыни. Тот отвечал ему: "Э-э,
миляга, что мне и дать-то тебе? Был я в солдатах и выпущен вчистую: и всего-то
у меня за душою казенный хлебец да четыре крейцера... А как и те выйдут,
придется и мне точно так же просить милостыню, как ты просишь... Однако же дам,
что могу".
Затем он разделил хлебец на четыре части и одну из них дал
Святому Петру, добавив к хлебу и крейцер.
Поблагодарил его Святой Петр, пошел далее и в образе другого
нищего сел на пути солдата; когда тот поравнялся с ним. Святой Петр опять
попросил у него милостыни. Брат Весельчак опять повторил ту же речь и опять
подал ему четверть хлебца и крейцер.
Поблагодарил его Святой Петр, пошел далее и в третий раз в
образе нищего сел при дороге, и опять обратился к Весельчаку с тою же просьбою.
Весельчак и в третий раз дал ему третью четверть хлебца и третий крейцер.
Святой Петр его поблагодарил, а добряк пошел далее, и осталось у него в запасе
всего четверть хлебца да один крейцер.
С этим запасом зашел он в гостиницу, съел свой кусок хлеба,
а на крейцер спросил себе пива.
Затем пошел дальше путем-дорогою, а навстречу ему вышел
опять Святой Петр в образе отставного же солдата и заговорил с ним:
"Здорово, товарищ! А что, не найдется ли у тебя куска хлеба в запасе да
хоть крейцера на выпивку?" - "Где мне это взять? - отвечал Весельчак.
- Выпущен я вчистую, и за службу получил только казенный хлебец да четыре
крейцера! На пути своем повстречал я троих нищих и каждому дал по четверти
хлебца да по крейцеру. Последнюю же четверть я съел сам, зайдя в гостиницу, да
на последний крейцер выпил. Теперь, брат, у меня пусто, и если у тебя тоже
ничего нет, то мы вместе можем отправиться просить милостыню". - "Нет,
- сказал Святой Петр, - это пока еще не нужно; я кое-что смыслю в лечении
болезней и сумею этим делом заработать, сколько мне нужно". - "Ну, а
я в этом ничего не смыслю, - сказал Весельчак, - значит, мне и придется одному
идти нищенствовать". - "Э-э, пойдем со мною! - сказал Святой Петр. -
Коли я что-нибудь заработаю, так поделюсь с тобою". - "Что ж, мне это
на руку!" - сказал Весельчак.
