Дал ему хозяин ключи, дал и еду, и выпивку, и затем
Весельчак ушел в замок, плотно поужинал, и когда стало клонить его ко сну,
растянулся там на полу, потому что кровати не оказалось.
Вскоре он и заснул, но среди ночи пробужден был страшным
шумом, и когда протер глаза, то увидел в своей комнате девять отвратительных
бесов, которые плясали около него хороводом. "Ну, что ж, - сказал
Весельчак, - пляшите, пожалуй, сколько хотите, но только чтобы ни один не смел
ко мне близко подойти". Но бесы напирали на него все ближе и ближе и почти
касались его лица ногами в своей бешеной пляске. "Смирно вы, черти!"
- крикнул солдат; но они все по-прежнему лезли к нему. Тут Весельчак
рассердился, крикнул: "Я вас живо уйму!" - отломил ножку от стула, да
и давай их колотить.
Однако же девятерых бесов на одного солдата было слишком
много, и в то время, когда он бросался на передних, задние таскали его за
волосы и трепали безжалостно. "Постойте ужо, чертовы дети! Я с вами
справлюсь! - крикнул солдат. - Полезайте все девятеро ко мне в ранец!"
И мигом все очутились в ранце, который он затянул на все
пряжки и швырнул в угол.
Тогда все вдруг затихло, и Весельчак улегся попрежнему и
проспал до бела дня.
Тут пришел хозяин гостиницы с владельцем замка и захотели
взглянуть, что с ним сталось.
Когда они увидели его живым и здоровым, они удивились и
спросили: "Разве вам духи здешние никакого вреда не причинили?" -
"Пытались было, - отвечал солдат, - но я их всех забил в свой ранец. Вы
можете преспокойно вновь поселиться в вашем замке, ни один не придет более вас
тревожить".
Владелец замка поблагодарил его, щедро одарил и оставлял
его у себя на службе, обещая обеспечить на всю жизнь. "Нет, - сказал
солдат, - я привык бродить по белу свету и пойду далее".
И точно, ушел, пришел в кузницу и, положив ранец на
наковальню, попросил кузнеца и его помощников приударить по ранцу молотами. Те
принялись бить по ранцу своими огромными молотами, да с такою силою, что бесы
подняли жалобный вой.
Когда он после этого ранец вскрыл, то оказалось, что из
девяти бесов восемь уже околели, а девятый, которому удалось забраться в
складку ранца и остаться в живых, выскользнул из ранца и тотчас ускользнул в
преисподнюю.
И после этого еще много лет сряду скитался Весельчак по
белу свету, и кто бы знал, тот бы много о нем рассказал.
Счастливчик Ганс
Ганс прослужил семь лет у своего господина и стал говорить
ему: "Срок моей службы, сударь, миновал уже, и я бы очень охотно вернулся
теперь к моей матери; а потому пожалуйте мне мое жалованье".
Хозяин его отвечал: "Ты служил мне верно и честно; по
твоей службе должна быть тебе и награда", - и дал ему кусок золото
величиной с его голову. Ганс вытащил платочек из кармана, завернул в него
слиток золота, положил его на плечо и пустился домой.
Шел он своей дорогой, плелся нога за ногу и увидел всадника,
который бодро и весело прорысил мимо него на славной лошади. "Ах, - сказал
Ганс вслух, - что за славная штука эта верховая езда! Сидишь словно на стуле,
ни на какой камень не спотыкаешься, обуви не изнашиваешь, и едешь себе вперед
да вперед, сам того не замечая".
Всадник, услышав это, сдержал коня и крикнул: "Эй,
Ганс, так зачем же ты пешком-то идешь?" - "Приходится идти пешком,
коли нужно домой снести вот этот слиток: оно, положим, и золото, однако вот
голову приходится набок держать, да и плечо оттянуло". - "А знаешь ли
что? - сказал всадник. - Давай меняться: я тебе отдам своего коня, а ты мне
свой слиток".
- "С удовольствием, - сказал Ганс, - но только
предупреждаю, что придется тебе с ним тащиться".
Всадник спешился, взял у Ганса слиток золота и помог ему
взобраться на седло; потом дал ему поводья в руки и добавил: "Если хочешь,
чтобы конь бежал быстро, тебе надо только языком прищелкнуть да крикнуть: гоп,
гоп".
Ганс был радешенек, что уселся на лошадь, и поехал он себе
легко и свободно.
Немного спустя ему показалось, что следует ехать быстрее, и
он стал языком прищелкивать и покрикивать: гоп, гоп! Конь пошел крупной рысью,
и прежде чем Ганс успел оглянуться, он очутился во рву, который отделял дорогу
от полей.
И лошадь тоже перескочила бы через ров, если бы не удержал
ее встречный крестьянин, который шел по дороге и гнал перед собою корову.
Ганс кое-как выкарабкался и поднялся на ноги; но он был
очень раздосадован и сказал мужику: "Какая глупая штука эта верховая езда!
Особенно когда вот на этакую клячу попадешь, которая и трясет, и с себя
сбрасывает, того и гляди еще шею себе переломишь! Никогда я теперь больше на
нее не сяду! То ли дело ваша корова - идешь себе за нею вольготно, да сверх
того еще каждый день от нее и молоко, и масло, и сыр. Чего бы я ни дал за такую
корову!" - "Ну, уж если вам моя корова так приглянулась, так я охотно
поменяюсь ею на вашего коня".
Ганс был радешенек этой мене; а крестьянин поскорее вскочил
на коня и поспешил уехать.
Вот Ганс преспокойно погнал перед собою корову и все
обдумывал свой удачный оборот. "Как это славно! Стоит только куском хлеба
запастись (в нем у меня не будет недостатка!), а сыр да масло у меня во всякое
время готовы! А захотелось пить - подоил корову, да и напился, сколько душе
угодно!"
Подойдя к гостинице, Ганс приостановился, на радостях съел
все, что у него было захвачено на дорогу на обед и на ужин, и на последнюю пару
крейцеров приказал подать себе полстакана пива. Затем погнал свою корову далее
по дороге к деревне, где жила его мать.
Жар был томительный, потому что время уже близилось к
полудню, а Ган-су оставалось еще, по крайней мере, час пути.
Наконец жара его до такой степени одолела, что у него и язык
к небу липнуть стал. "Этой беде помочь нетрудно, - подумал Ганс, - вот
теперь-то и стоит подоить корову и полакомиться от нее молочком!" Привязал
он корову к сухому дереву, подставил свою кожаную шапку вместо подойника, но
как ни бился, молока не мог добыть ни капли. А так как он доил корову
неискусно, то она стала у него брыкаться и нанесла ему задней ногой такой удар
в голову, что он покатился на землю и некоторое время даже в себя прийти не
мог.
По счастью, по той же дороге шел в то время мясник, который
вез перед собою на тележке поросенка. "В чем тут дело?" - крикнул он
Гансу и помог ему подняться.
Ганс рассказал ему, что случилось. Мясник подал ему свою
фляжку и сказал: "На-ка, выпей да подкрепись! Корова эта, конечно,
никакого молока не даст - она уж стара и годится разве только для тяги либо на
убой".
- "Э-э! - проговорил Ганс, ероша на голове волосы. -
Кто бы мог подумать! Оно, конечно, хорошо, если можно такую скотину дома
заколоть - говядина славная! Но я коровьего мяса не люблю: не сочно, вишь, оно!
Вот если бы мне такую свиночку - это другое дело, да притом еще и колбаски!"
- "Слышь-ка, Ганс, - сказал мясник, - уж так, для тебя, я, пожалуй, с
тобой на корову свинкой поменяюсь". - "Благослови тебя Бог за твое
расположение ко мне!" - сказал Ганс, передавая ему корову, и когда мясник
отвязал свинку с тележки и привязал на веревку, то Ганс взял конец той веревки
в руку.
