Поблагодарила она месяц, пошла далее и шла, пока не стал на
нее дуть ночной ветер. Тогда она и ему сказала: "Ты всюду дуешь, по
деревьям, по кусточкам, по ветвям, по листочкам - не видал ли ты, как летел
белый голубок?" - "Нет, - отвечал ей ночной ветер, - не видал я
белого голубка; а вот постой, я спрошу у других трех ветров - может быть, те
его видели".
Восточный и западный ветры ничего не видели; а южный
ветер сказал: "Я видел белого голубка; он полетел к Красному морю и там
опять обернулся львом, потому что уж отбыл семь лет голубем, и бьется там этот
лев с драконом, а тот дракон не что иное, как заколдованная королевна".
Тогда сказал ей ночной ветер: "Вот что я тебе посоветую
- ступай к Красному морю; там на правом берегу растут высокие прутья; отсчитай
из них одиннадцатый, срежь его и ударь дракона; тогда и лев с ним справится, и
как лев, так и дракон вновь получат свой человеческий образ. Затем оглянись
кругом себя и увидишь грифа, что сидит у Красного моря; бросайся вместе с милым
твоим к нему на спину: он и донесет вас домой через море. И вот тот орешек, что
у тебя есть, как будешь среди моря, оброни, и он тотчас взойдет, и вырастет из
воды большое ореховое дерево, на котором грифу можно отдохнуть, а коли он не
отдохнет среди моря, то не хватит у него сил вас через море перенести. Не
забудь же орех-то обронить - не то гриф самих вас обронит в море".
Подошла она к Красному морю и все нашла в том самом виде,
как ей говорил ночной ветер. Сосчитала она прутья на берегу и одиннадцатый из
них срезала; ударила прутом дракона, и лев одолел его - и тотчас же оба
обратились в людей.
Но как только королевна, которая была обращена в дракона,
освободилась от чар, она ухватила юношу за руку, вскочила с ним вместе на спину
грифу и скрылась.
Тогда бедная странница осталась опять одна-одинешенька,
всеми покинутая, и опустилась наземь, и стала плакать. Наконец она ободрилась и
сказала: "Я пойду искать своего милого и стану искать его всюду, где ветер
воет и где петух поет, пока не сыщу".
И пошла, и шла долго ли, коротко ли, пока не дошла до того
замка, где ее муж жил с королевной. Там услышала она, что в замке скоро
готовится их свадьба, и, призвав Бога на помощь, открыла ящичек, полученный ею
в подарок от солнца: в том ящичке лежало платье, блиставшее так же ярко, как
солнце.
Она вынула это платье, надела его и пошла в замок, и все
гости, собравшиеся на праздник, и сама невеста смотрели на нее с изумлением; и
платье так понравилось невесте, что она сама захотела надеть его на свадьбу, и
спросила: "Не продажно ли оно?" - "Платье не продажное, а
заветное, - отвечала покинутая, - отдам его не за злато, не за серебро, а за
свое добро".
Невеста спросила, что хочет она сказать этим. А та отвечала:
"Пусти меня одну ночь переночевать в той комнате, где твой жених
почивает". Невеста не соглашалась сначала, а и платье ей получить
хотелось, и вот она согласилась наконец, но приказала слуге своего жениха,
чтобы тот дал ему сонного питья на ночь.
С наступлением ночи, когда юноша уже уснул, законная жена
его была введена в его опочивальню. И вот стала она у его изголовья и стала
говорить: "Семь лет сряду я за тобою следом шла, у солнца и месяца, и у
всех четырех ветров побывала, везде о тебе разузнавала, в борьбе с драконом
тебе помогла - ужели же ты меня совсем забыть хочешь?" Королевич же спал
так крепко, что речи ее не слышал, - и чудилось ему только, будто ветер шумит
среди елей...
Как наступило утро, так вывели опять жену из опочивальни, и
она должна была отдать жестокой невесте свое золотое платье.
Когда и это не помогло, запечалилась несчастная жена, вышла
из замка на лужок, села там и стала плакать. И когда она там сидела, то
вспомнила о яйце, которое ей месяц подарил: она его разбила, из того яйца вышла
золотая наседка с двенадцатью золотыми цыплятами, которые кругом ее бегали и
клевали корм, и опять подлезали матке под крыло, и все это было так красиво,
что милее ничего на всем белом свете не было.
Вот и поднялась она, и погнала их по лужку перед собою, и
гоняла до тех пор, пока невеста не увидала из окошка; и приглянулись ей
маленькие цыпочки настолько, что она тотчас сошла на лужок и спросила: "Не
продажные ли они?" - "Продам их не за злато, не за серебро, -
отвечала покинутая жена, - а за свое добро; дозволь мне еще одну ночь поспать в
той комнате, где твой жених почивает".
Невеста согласилась и хотела обмануть ее, как и в прошлый
раз. Когда же королевич пришел в свою опочивальню, то спросил у слуги, что
значат это бормотанье и шум, которые он слышал прошлою ночью.
Слуга и рассказал ему, что он вынужден был дать ему сонного
питья, потому что в его комнате тайно провела ночь какая-то несчастная; что и
нынче ночью ему приказано было дать королевичу сонного пить. "Выплесни
питье около моей кровати", - сказал ему королевич.
И вот с наступлением ночи опять была введена в его
опочивальню законная жена, и когда стала рассказывать ему о своих горестях и
напастях, тогда он тотчас по голосу узнал свою милую супругу, бросился к ней и
воскликнул: "Только теперь я тобою избавлен от чар, а то до сих пор
бродил, словно во сне, потому что эта чужая королевна меня околдовала и от тебя
меня отвести старалась, но Бог меня вовремя образумил".
И вот они тайно ушли из замка ночью, опасаясь отца
королевны, злого волшебника, и сели на грифа, который понес их за Красное море;
и когда они были на самой середине моря, обронила она свой заветный орех.
Тотчас выросло из него большое ореховое дерево, на котором
гриф отдохнуть мог, а затем принес их домой, где они нашли своего ребенка уже
выросшим и похорошевшим.
И жили они там до самой смерти в довольстве и счастье.
Умная дочь крестьянина
Однажды жил да был бедный поселянин, у которого своей и
земли не было, а были только маленькая избушка и единственная дочка.
Вот и сказала ему как-то дочка: "Батюшка, надо бы нам
попросить короля, чтобы он дал нам участочек пахотной земли". Король,
прослышав об их бедности, подарил им сверх этого участка еще кусочек луга,
который дочка с отцом перепадали и хотели на нем посеять рожь или другой
подобный хлеб.
Когда они уж почти весь луг вскопали, попалась им в земле
ступа из чистого золота. "Слушай, - сказал старик дочери, - так как король
к нам был так милостив, что даже подарил нам это поле, то мы ему за это должны
отдать ступу".
Дочка же не хотела на это согласиться и говорила:
"Батюшка, коли ступа у нас есть, а песта нет, так, пожалуй, от нас еще
песта потребуют, так уж лучше нам помолчать о нашей находке".
Но отец не захотел ее послушать, взял ступу, снес ее к
королю и заявил, что он ее нашел на своем лугу, так не угодно ли будет тому
принять ее в дар.
