Аист поднялся вверх, свесив на лету свои длинные ноги, и
преспокойно полетел вдаль.
"Что же это будет? - говорил сам себе портняга. - Голод
мой все возрастает, а желудок становится все тощей и тощей; нет, уж теперь что
мне на дороге попадется, то пиши пропало!"
Вот и увидел он, что на пруду плавает пара утят.
"Кстати вы пожаловали", - сказал он, подхватил одного из них и
собирался уже ему свернуть шею.
Тут старая утка, засевшая в камышах, стала громко кричать,
подлетела к портному с раскрытым клювом и слезно его молила, чтобы он сжалился
над ее несчастными детками. "Подумай, - сказала она, - как бы стала
сокрушаться твоя мать, если бы кто задумал тебя у нее унести да шею тебе
свернуть". - "Ну, успокойся! - сказал добродушный портной. - Твои
детки останутся в целости". И он пустил утенка в пруд.
Отвернувшись от пруда, портной очутился перед старым
дуплистым деревом и увидел, что дикие пчелы то и дело влетают в дупло и
вылетают из него.
"Вот и награда за доброе дело готова! - воскликнул
портной. - Хоть медком-то потешу себя".
Но пчелиная матка вылезла из улья, пригрозила ему и сказала:
"Коли ты коснешься моего роя да вздумаешь разорить мой улей, то мы
вопьемся в твое тело тысячами наших жал, словно раскаленными иглами. Если же оставишь
нас в покое и пойдешь своею дорогою, то мы тоже тебе когданибудь
пригодимся". Увидел портняга, что и здесь ничего не поделаешь. "Три
блюда пустые, да и на четвертом нет ничего - с этого сыт не будешь!" -
подумал он.
Потащился он со своим голодным брюхом в город, и так как был
в это время полдень, то в гостиницах кушанье было уже готово и он мог тотчас же
сесть за стол. Насытившись, он сказал себе: "Теперь пора и за
работу!"
Походил он по городу, стал себе искать хозяина и вскоре
нашел хорошее место.
А так как ремесло свое он знал основательно, то ему удалось
немного спустя приобрести известность, и все хотели непременно сшить себе
платье у маленького портного.
С каждым днем его положение улучшалось. "Я, кажется,
шью так же, как и прежде, - сказал он, - а между тем дела мои день ото дня идут
лучше и лучше".
Наконец уж и сам король возвел его в звание своего
придворного портного.
Но ведь вот как на свете бывает! В тот самый день, когда
он был удостоен этой почести, его бывший товарищ тоже был возведен в придворные
башмачники. Когда тот увидел портного и притом заметил, что у него целы оба
глаза, его вдруг стала мучить совесть. "Прежде чем он мне станет метить, -
подумал башмачник, - я постараюсь ему вырыть яму". Ну, а уж давно
известно, что кто другому яму роет, нередко сам в нее попадает.
Вечерком покончив с работой, после наступления сумерек
башмачник прокрался к королю и сказал: "Господин король, этот портной
мастер - человек высокомерный; он похвастал как-то, будто может добыть ту
золотую корону, которая с давних пор из твоей казны пропала". - "Это
было бы мне очень приятно", - сказал король, приказал позвать к себе на
другое утро портного и велел ему или добыть эту корону, или же навсегда
покинуть город.
"Ого, - подумал портной, - уж очень он на меня
надеется... И если король вздумал требовать от меня то, чего никто из людей
сделать не может, так я и до завтра ждать не стану: сегодня же выеду из
города".
Связал он свой узел, но едва только задумал выйти из ворот,
взгрустнулось ему, что он должен покидать свое счастье и уходить из города, в
котором дела у него шли так хорошо.
Он подошел к тому пруду, где познакомился с утками, и
увидел, что старая утка, которой он пощадил утенка, сидит на берегу и очищает
себе перья клювом.
Та его тотчас узнала и спросила, чем он так опечален.
"Не мудрено за-печалиться - ты это и сама поймешь, как узнаешь мое
горе", - отвечал утке портной и все рассказал ей по порядку. "Ну,
коли только-то, - сказала утка, - так этому горю еще пособить можно. Та корона
к нам в пруд попала и лежит на дне; мы ее тотчас и добыть можем. Ты только
расстели свой платок на берегу".
Нырнула она со своими двенадцатью утятами и несколько
мгновений спустя всплыла снова: она сидела внутри самой короны, а двенадцать ее
утят плыли кругом, подложив свои клювы под корону и поддерживая ее на
поверхности воды. Они подплыли к берегу и положили корону на платок.
И представить себе нельзя, что это была за корона, когда ее
осветило солнце и она заблистала тысячами драгоценных камней! Портной связал
свой платок четырьмя концами в узелок и отнес корону к королю, который себя не
помнил от радости и повесил портному золотую цепь на шею.
Когда башмачник увидел, что первая проделка ему не удалась,
он задумал и другую; явился к королю и сказал: "Господин король,
портной-то теперь уж так вознесся, что хвалится, будто сумеет из воску слепить
весь королевский замок со всем, что в замке находится".
Король позвал портного и приказал ему вылепить из воску весь
королевский замок со всем, что в нем и около него находилось, а если не вылепит
или не будет хватать в его слепке хоть одного гвоздя в стене, то придется ему
всю жизнь просидеть в подземелье.
Портной подумал: "Ну, дело-то не к лучшему идет! Это уж
никому не под силу сделать!" - вскинул узел за спину и пошел из города.
Когда он подошел к дуплистому дереву, то присел у корня его
и опустил голову на грудь.
Пчелы полетели из улья, и матка пчелиная стала его
спрашивать: "Почему это у тебя голова на плечах не держится? Или шея
ослабела?" - "Эх, не знаешь ты, какое горе мне сердце давит", -
отвечал портной и рассказал ей, чего от него король потребовал. Пчелы стали
между собою жужжать и гудеть, и матка пчелиная сказала: "Ступай себе
домой, приходи опять утром в это же время да приноси с собою большое покрывало -
все ладно будет".
Он и вернулся домой, а пчелы полетели к королевскому
замку, влетели в его открытые окна, оползали все уголки его и самым тщательным
образом все обозрели.
Потом они полетели в улей и так быстро сделали восковой
слепок замка, что он словно разом вырос и поднялся.
Уже к вечеру все было готово, а когда портной пришел на
другое утро, то увидел перед собою все это прекрасное здание. И вылеплено оно
было гвоздок в гвоздок, черепичка в черепичку; при этом было оно тонко
исполнено, бело как снег и очень приятно пахло медом.
Портной осторожно завернул это дивное произведение в свое
покрывало и принес его к королю, который надивиться ему не мог, поставил его в
самом большом из своих покоев и подарил портному большой каменный дом в
награду.
Но башмачник не унывал и в третий раз пошел к королю. Он
сказал: "Господин король, портному-то шепнул ктото, что на дворе вашего
замка вода в фонтане не бьет; так он похвастал, что может фонтан тот заставить
в вышину выше человеческого роста бить, да еще притом и струя его как хрусталь
чиста будет". Позвал король портного к себе и говорит ему: "Если
завтра же утром не станет у меня вода во дворе струею бить, то на этом же самом
дворе палач сократит твое тело на целую голову".
