Но как-то раз, закрывая другой глаз, она позабыла открыть
тот, что был закрыт, а как закрылись оба глаза, она и заснула. Маленькая птичка
заметила это и тотчас выскользнула из норы. С той поры сова не смеет птицам и
на глаза показаться среди бела дня, а не то все птицы сейчас налетают на нее и
начинают ее клевать. Летает она только по ночам и ненавидит мышей, которые роют
в земле такие гадкие норы.
И та маленькая птичка тоже не особенно охотно показывается,
опасаясь того, что птицы ее изловят и что ей от них достанется. Она больше
держится по изгородям, и когда видит себя в полной безопасности, тогда решается
крикнуть: "Я королек!" Так ее в шутку корольком и прозвали.
Но никто так не был доволен, что не подчинился корольку, как
жаворонок. Чуть только солнышко покажется, он уже начинает кругами взлетать
вверх и все поет, все поет: "Какая радость! Какая сладость!" - пока
серебристый голосок его не замрет в вышине.
Камбала
Давно уж рыбы были недовольны, что в царстве их порядка нет.
Никто не обращался к другому за советом, плыл, куда вздумается, пересекал путь
тем, которые желали не разлучаться, либо загораживал им дорогу, и сильный
нередко наносил слабому такой удар хвостом, что того далеко откидывало в
сторону, а то и проглатывал его без всяких околичностей.
"Как бы хорошо это было, - говорили между собою рыбы, -
кабы у нас был король, который бы у нас судил суды правые", - и порешили
выбрать себе в повелители того, кто быстрее всех рассекает волны и потому может
всегда оказать слабому помощь.
И вот они вытянулись в ряд у берега, и щука хвостом подала
всем знак, по которому все пустились плыть. Стрелою мчалась вперед всех щука, а
с нею селедка, пескарь, окунь, карп и другие многие. Плыла и камбала, тоже
думала, что достигнет цели.
Вдруг раздался общий крик: "Селедка всех
обогнала!" - "Кто обогнал? - с досадою воскликнула плоская и
тяжеловесная камбала, далеко отставшая от всех. - Кто, кто обогнал?" -
"Селедка", - отвечали ей. "Ничтожная, голая селедка!? - воскликнула
завистливая камбала. - Голая селедка?!"
С той пор в наказание у завистливой камбалы и рот на
сторону.
Выпь и удод
Где вы наших коров пасете?" - спросил ктото старого
пастуха. "А вот здесь, сударь, где травы не очень обильны и не очень тощи;
потому что и те и другие не полезны для коров". - "Почему же
так?" - "А вот извольте прислушаться, - отвечал пастух, - это ведь на
лугу выпь кричит таким густым басом... Тоже ведь в пастухах была, и удод тоже.
Я вот сейчас расскажу, как они пасли.
Выпь для своих стад выбирала всегда самые тучные зеленые
луга, где цветов изобилие; вот ее коровы от той травы всегда были бодры и в
теле, да уж очень дики.
А удод пас свое стадо по высоким, сухим горным откосам, где
ветер песок крутит, а коровенки его бывали худы и никак не могли сил набраться.
Бывало, вечером выпь своих коров собрать не может, все так
врозь и разбегаются. Бывало, кричит до хрипоты: "В путь пойдем! В путь
пойдем!" - а они все ее голоса не слушают!
А удод, напротив, коров своих еле на ноги поднять может: так
они истощены и бессильны. "Подь, подь, подь!" - кричит бедняга, из
сил выбивается, а коровы его все лежат на песочке.
Вот так-то и всегда бывает с теми, кто меры не знает!
Ведь вот и теперь - ни удод, ни выпь стад не пасут, а все
еще выпь кричит по-прежнему хриплым басом: "В путь пойдем!" - а удод
все надсаживается, выкрикивая: "Подь, подь, подь!"
Сова
Назад тому лет двести, а может быть, и побольше, когда люди
еще далеко не были настолько умны и плутоваты, как теперь, случилось в
небольшом городке диковинное происшествие.
Одна из очень больших сов залетела ночью из соседнего леса в
житницу одного из горожан и на рассвете не решалась выйти из своего укромного
уголка из опасения, что при вылете ее, как и всегда, птицы поднимут страшный
крик.
Когда поутру слуга заглянул в житницу, чтобы достать из нее
соломы, он так перепугался, увидев в углу сову, что тотчас выбежал, бросился к
хозяину и возвестил ему: "В житнице сидит чудовище, какого я в жизнь свою
не видал, - глазами ворочает и каждого живьем проглотить готово". -
"Знаю я тебя, - сказал ему хозяин, - за черным дроздом в поле гоняться -
на это ты мастер; а к дохлой собаке без палки не подойдешь. Сам пойду посмотрю,
что ты там за чудовище открыл", - и храбро пошел в житницу и стал кругом
озираться.
Но, увидев диковинную и некрасивую птицу своими собственными
глазами, и он тоже перепугался не меньше, чем его слуга.
В два прыжка очутился он у соседей и стал их умильно
просить, чтобы они оказали ему, помощь против невиданного и опасного зверя; а
не то оно, мол, как вырвется из его житницы да накинется на город, так городу
грозит великая опасность.
Поднялся шум и крик по всем улицам; горожане собрались с
вилами, косами и топорами, словно навстречу врагу; явились и ратманы с
бургомистром во главе. Построившись на площади рядами, они двинулись к житнице
и окружили ее со всех сторон.
И выступил из рядов самый мужественный из всех горожан, и с
копьем наперевес вступил было в житницу...
Но тотчас же выскочил из нее, бледный как смерть, закричал -
и слова выговорить не мог.
Еще двое пытались туда войти, но и тем не повезло. Наконец,
выступил вперед высокий здоровый мужчина, который был известен своими военными
подвигами, и сказал: "Вы не выгоните оттуда чудовища одним взглядом; тут
надо взяться за дело толком, а вы все, как я вижу, оробели и сунуться поближе
не смеете".
Он приказал принести себе латы и шлем, меч и копье и
вооружился, как следует.
Все похваляли его необыкновенное мужество, хотя многие и
опасались за его жизнь.
Но вот две створки ворот житницы были широко открыты, и все
увидели сову, которая тем временем уселась на одной из поперечных балок.
Воин приказал принести лестницу, и когда он на нее занес
ногу, собираясь лезть вверх, то все стали кричать ему: "Смелее!
Смелее!" - и призывали на помощь ему Святого Георгия, который убил
дракона.
Когда же он поднялся по лестнице и сова увидела, что он до
нее добирается, да к тому же и криком была перепугана и не знала куда деваться,
она повела глазами, взъерошила перья, захлопала крыльями, защелкала клювом и
глухим голосом взвыла: "Шуху! Шуху!"
"Вперед! Вперед!" - кричала с надворья толпа,
ободряя храброго воина.
"Кто на моем месте был бы, тот не очень бы крикнул:
вперед!" - отвечал им воин.
