Когда в тот день вечером графиня легла в постель, она крепко
стиснула ту руку, на которой у ней было надето ее обручальное кольцо, и граф
сказал ей: "Все двери заперты на ключи и задвижки; а я сам не лягу спать,
а буду поджидать вора; ну, а если он вздумает влезть в окно, то я застрелю его
на месте".
Мастер же с наступлением темноты направился к виселице, снял
из петли горемыку, который Там висел, и на спине потащил его в графский замок.
Там он подставил лестницу прямо к окошку графской
опочивальни, посадил себе мертвеца на плечи и с этой ношей начал всходить по
лестнице.
Когда он поднялся настолько высоко, что голова мертвеца
появилась в окне опочивальни, граф, который лежал в постели и прислушивался,
выстрелил из пистолета.
Мастер-вор сейчас же сбросил мертвеца с лестницы, спрыгнул и
сам и притаился за углом.
Тем временем месяц уже взошел, и он мог ясно видеть, как
граф из окошка вылез на лестницу, спустился с нее и потащил мертвеца в сад. Там
стал он рыть яму, в которую хотел его опустить.
"Теперь, - сказал вор, - самое настоящее время!"
Проворно выскочил он из своего угла, взобрался на лестницу -
и прямо в опочивальню к графине. "Голубушка, - заговорил он голосом графа,
- вора-то я убил, но ведь он все же мне крестник, и был-то он скорее плутом,
нежели злодеем; а потому и не хочу я предать его на общий позор, да и бедных
родителей его жалко. Вот я до рассвета и думаю сам похоронить его в саду, чтобы
огласки не было. Дай, кстати, мне и простыню из-под себя, я заверну в нее
покойника и зарою его, как собаку".
Графиня отдала ему простыню.
"А знаешь ли что? - сказал вдруг мнимый граф. - На меня
порыв великодушия нашел: давай мне и кольцо свое! Этот несчастный из-за этого
твоего кольца жизни не пожалел, так уж пусть возьмет его с собой и в
могилу!"
Графиня не хотела перечить графу, и хоть очень неохотно, но
все же сняла с пальца кольцо и отдала его вору. Тот улизнул с кольцом и
простынею и благополучно прибыл домой, прежде чем граф покончил в саду свою
могилыцицкую работу.
Какое лицо вытянул на другое утро граф, когда мастервор
пришел к нему и подал ему свои трофеи!
"Да ты что же? Колдун, что ли? - спросил он у вора. -
Кто тебя вырыл из могилы, в которую я сам тебя опустил? Кто оживил тебя?"
- "Меня вы не изволили опускать в могилу, - сказал вор, - вы в ней
похоронили висельника".
И он рассказал графу в подробности, как все было. И граф
должен был отдать справедливость его чрезвычайной ловкости и хитрости. "Но
ведь это еще не все! - добавил он. - Тебе еще предстоит разрешить третью
задачу, и если это тебе не удастся, то остальное тебя не спасет!"
Мастер-вор только усмехнулся и ничего не ответил графу.
С наступлением ночи вор явился с длинным мешком за спиною, с
большим узлом под мышкою и с фонарем в руке к кирхе.
В мешке у него были живые раки, в узле - коротенькие
восковые свечки.
Он присел на кладбище, вытащил рака из мешка, а из узла
восковую свечку, которую и прилепил ему на спину, потом зажег свечку, опустил
рака на землю и пустил его ползать.
Затем то же самое сделал он и с другими раками и так
распустил всех раков по кладбищу.
Потом он накинул на себя длинную черную одежду, нечто вроде
монашеской рясы, и прилепил себе седую бороду к подбородку.
Сделавшись совершенно неузнаваемым, он взял мешок, в котором
принес раков, вошел в кирху, в которой никого не было, и поднялся на кафедру.
Часы на башне пробили полночь; и едва только замер последний
удар, вор стал с кафедры кричать громким и зычным голосом: "Услышьте все
вы, люди грешные! Пришел конец свету, светопреставление близится; услышьте,
услышьте! Кто желает с моей помощью попасть в рай небесный, тот полезай в мой
мешок! Я там привратником служу, я отпираю и запираю врата рая. Вон взгляните,
по Божьей ниве уже бродят умершие и собирают свои косточки. Придите, придите и
полезайте в мой мешок, пришел конец миру!"
Крик этот разнесся по всей деревне.
Пастор и причетник, которые жили поблизости от кирхи,
услышали его первые; а когда они при этом еще увидел свечи, которые всюду
мелькали по кладбищу, то поняли, что совершается нечто необычное, и вошли в
кирху.
Они с минуту прислушивались к той проповеди, которая
раздавалась, с кафедры, и затем причетник подошел к пастору и сказал:
"Недурно бы нам воспользоваться случаем и пробраться бы в рай прежде, чем
наступит светопреставление!" - "Ну, конечно! - отвечал пастор. - Я и
сам так же думаю, и если вы хотите, мы с вами сейчас и в путь!" -
"Извольте, - отвечал причетник, - но вам, господин пастор, вперед идти, а
я за вами следом".
Пастор и пошел вперед и взошел на кафедру, где мастер-вор
и открыл ему мешок.
Пастор влез в него первый, а за ним причетник. Тогда наш
хитрец крепко завязал их в мешке, ухватил его за конец и поволок по лестнице с
кафедры; и каждый раз, когда оба дурня стукались головами о ступени, вор
кричал: "Теперь уж переходим через горы!"
Затем протащил их и через деревню, и перетаскивая через
лужи, приговаривал: "Теперь несемся через влажные облака".
А когда стал их втаскивать вверх по лестнице замка, он
воскликнул: "Теперь уж взбираемся на небесную лестницу и скоро вступим на
первый двор рая".
Взобравшись на самый верх, он оставил мешок на голубятне, и
когда голуби стали кругом летать, он сказал: "Слышите, как ангелы радуются
и крылами машут?"
Затем он запер дверь и ушел.
На другое утро пришел он к графу и сказал ему, что и третью
задачу он выполнил: пастора вместе с причетником унес из кирхи. "А куда же
ты их девал?" - "Они оба, засаженные в мешок, теперь находятся у вас
на голубятне и воображают себе, что они унесены на небо".
Граф поднялся наверх и убедился в том, что вор не обманул
его.
Когда пастор и причетник были из мешка выпущены, граф
обратился к вору и сказал: "Ну, ты - из воров вор. И ты точно разрешил
заданную тебе задачу. На этот раз ты выпутался из дела благополучно; но все же
уходи из моего графства, потому что если ты опять за то же примешься, то можешь
смело рассчитывать на виселицу".
Мастер-вор распрощался со своими родителями, опять ушел бродить
по белу свету, и никто уже ничего более о нем не слышал.
Барабанщик
Однажды вечером молодой барабанщик вышел один в поле и
пришел к озеру; тут увидел он, что на берегу лежат три кусочка белого холста.
"Какое полотно-то тонкое", - сказал он и один из этих кусочков сунул
в карман.
