Вот и вздумалось бедняку однажды посетить своего кума и рассказать
ему, как успешно он лечит его водицей.
Когда же он пришел к куму в дом, то все показалось ему
чрезвычайно странным.
На первой площадке лестницы он увидел, что метла с лопатой
ссорятся и дерутся.
Он спросил у них: "Где тут живет господин кум
мой?" Метла отвечала: "Лестницей выше!"
Взойдя на вторую площадку, он на ней увидел множество
отрубленных пальцев.
Он спросил у них: "Не здесь ли живет господин кум
мой?" - "Лестницей выше!" - отвечал один из пальцев.
На третьей площадке он увидел кучу мертвых голов, которые
опять-таки указали ему, что следует взойти еще на одну лестницу.
На четвертой площадке он увидел на огне сковороду с рыбами,
которые сами себя поджаривали. Они также сказали ему: "Лестницей
выше!"
И вот, когда он поднялся на пятую площадку, то очутился
перед дверью комнаты, заглянул в скважину двери и увидел своего кума, а у кума
на голове рога большиепребольшие.
Отворил он дверь, вошел, а кум поскорее улегся в постель, да
и прикрылся с головою.
Тогда сказал бедняк куму: "Ну, куманек! Тут у вас в
доме все что-то очень мудрено! Взошел я на первую площадку и вижу - ссорятся на
ней лопата с метлой, да так и наскакивают друг на друга!" - "Какой же
ты близорукий! - сказал ему кум. - Да ведь это слуга со служанкой между собою
калякали..." - "Ну, а вот на другой-то площадке увидел я отрубленные
пальцы". - "Э-э, какой же ты глупый! Да ведь это были вовсе не
пальцы, а корни козелка!" - "А вот еще на третьей-то площадке лежала
целая куча голов". - "Экий дурень! Да это же не головы, а кочны
капусты!" - "Ну, вот еще и на четвертой рыбы лежали на сковороде и
сами себя поджаривали".
Чуть только он это сказал, рыбы сами явились в комнату и
поднесли себя куму.
"Да, вот еще, куманек, как поднялся я на пятую
площадку, так глянул сквозь скважину двери и увидел вас, и на голове у вас рога
большие-пребольшие". - "Ну, это уж неправда!" - сказал кум, и
бедняку вдруг стало так страшно, что он от кума бегом пустился с лестницы, и
кабы не убежал, так еще Бог знает, что бы ему от кума досталось.
Госпожа Труде
Жила-была однажды на свете девушка, упрямая и капризная, и
если родители ей чтонибудь говорили, то она никогда их не слушалась. Ну, что же
было от нее и ждать путного?
Однажды она сказала своим родителям: "Я так много
наслышалась о госпоже Труде, что мне бы хотелось у нее побывать. Мне
рассказывали, что в доме у ней все так чудно-мудрено, вот мне и захотелось на
ее дом посмотреть".
Родители ей это строго-настрого запрещали, говоря:
"Госпожа Труде - злая старуха и с нечистым знается, и если ты к ней
пойдешь, то ты нам не дочь".
Но девушка не обратила внимания на запрещение родительское и
все же пошла в дом госпожи Труде.
И когда она к старухе пришла, та спросила ее: "Отчего
ты это такая бледная?" - "Ах, - отвечала девушка (а дрожь так и
пробирала ее!), - уж очень я испугалась того, что увидела!" - "А что
же ты видела-то?" - "Я видела у вас на крылечке черного
человека". - "Это был угольщик". - "А потом увидела
зеленого человека". - "Ну, это был охотник". - "А затем
увидела красного как кровь человека". - "Это был, конечно,
мясник". - "Ах, госпожа Труде, я в себя не могу прийти от страха:
смотрела я потом в окошко и вас-то не видела, а на вашем месте сидел черт, и
голова у него была вся в огне". - "Ого, - сказала госпожа Труде, -
так, значит, ты видела ведьму во всем ее уборе! А я уж давно тебя поджидала -
ты мне и посветишь".
Тут она оборотила девушку в деревянный чурбан и швырнула ее
в огонь.
И когда огонь разгорелся, ведьма к нему подсела, стала
греться около него и приговаривать: "Вот теперь горит светленько и тепленько!"
Снегурочка
Зимним деньком, в то время как снег валил хлопьями, сидела
одна королева и шила под окошечком, у которого рама была черного дерева. Шила
она и на снег посматривала, и уколола себе иглой палец до крови. И подумала
королева про себя: "Ах, если бы у меня родился ребеночек белый, как снег,
румяный, как кровь, и чернявый, как черное дерево!"
И вскоре желание ее точно исполнилось: родилась у ней
доченька - белая, как снег, румяная, как кровь, и черноволосая; и была за свою
белизну названа Снегурочкой.
И чуть только родилась доченька, королева-мать и умерла. Год
спустя король женился на другой. Эта вторая жена его была красавица, но и
горда, и высокомерна, и никак не могла потерпеть, чтобы кто-нибудь мог с нею
сравняться в красоте.
Притом у нее было такое волшебное зеркальце, перед которым
она любила становиться, любовалась собой и говаривала:
Зеркальце, зеркальце, молви скорей,
Кто здесь всех краше, кто всех милей?
Тогда и отвечало ей зеркальце:
Ты, королева, всех здесь милей.
И она отходила от зеркальца довольная-предовольная и знала,
что зеркальце ей неправды не скажет.
Снегурочка же между тем подрастала и хорошела, и уже по
восьмому году она была прекрасна, как ясный день. И когда королева однажды
спросила у зеркальца:
Зеркальце, зеркальце, молви скорей,
Кто здесь всех краше, кто всех милей? - зеркальце отвечало
ей:
Ты, королева, красива собой;
А все же Снегурочка выше красой.
Ужаснулась королева, пожелтела, позеленела от зависти. С
того часа, как, бывало, увидит Снегурочку, так у ней сердце от злобы на части
разорваться готово. И зависть с гордостью, словно сорные травы, так и стали
возрастать в ее сердце, и разрастаться все шире и шире, так что наконец ни
днем, ни ночью не стало ей покоя.
И вот позвала она однажды своего псаря и сказала:
"Выведи эту девчонку в лес, чтобы она мне более на глаза не попадалась.
Убей ее и в доказательство того, что мое приказание исполнено, принеси мне ее
легкое и печень".
Псарь повиновался, вывел девочку из дворца в лес, и как
вынул свой охотничий нож, чтобы пронзить невинное сердце Снегурочки, та стала
плакать и просить: "Добрый человек, не убивай меня; я убегу в дремучий лес
и никогда уже не вернусь домой".
Пожалел псарь хорошенькую девочку и сказал: "Ну и
ступай. Бог с тобой, бедная девочка!" А сам подумал: "Скорехонько
растерзают тебя в лесу дикие звери", - и все же у него словно камень с
сердца свалился, когда он пощадил ребенка.
