— Да, в балерины ты не годишься, — засмеялся Хромов. — Но Богдана уговори. Я три сотни отвалю. Хочу себя проверить в бою с молодежью. Есть еще порох в пороховницах, а? У меня служба, сам знаешь. Разные попадаются. А я должен быть в себе уверен.
— Три сотни баксов? — переспросил менеджер мрачно. — Щедрый ты у нас, полковник.
— Ты тоже свою сотку отхватишь, — пообещал Хромов, хлопнув его по плечу.
Богдан Суворин перед искушением не устоял. Войдя в зал, он шутливо поднял обе руки, имитируя чемпионское приветствие, а потом приблизился с широкой улыбкой героя-любовника, вечного победителя и баловня судьбы. Он возвышался над Хромовым примерно на голову — свою красивую молодую голову с задорным чубчиком, намекающим на то, что у него торчком стоит все, что надо.
Хромов пожал ему руку и повторил то, что уже сказал менеджеру: мол, хочет проверить себя в поединке с сильным противником.
— Силой меня бог не обидел, — согласился Богдан. — Только в боксе я полный профан. Раза три в жизни перчатки надевал.
— Значит, сейчас будет четвертый, — хохотнул Хромов.
Менеджер принес шлемы. Сначала Хромов хотел предложить биться без них, но потом подумал, что это может отпугнуть противника. Кроме того, при своем росте он все равно с трудом доставал до лица Богдана. Бить нужно было по корпусу — мускулистому, но зато ничем не защищенному.
Вдоль стен выстроился десяток любопытных. Но главную часть аудитории составляли женщины за стеклянной стеной. Среди зрительниц была и Елена. Хромов на нее не смотрел, делая вид, что не замечает ее встревоженного взгляда.
Он и Богдан сошлись в центре зала, улыбаясь друг другу похожими улыбками.
— Три раунда, — сказал менеджер.
— Пять, — возразил Хромов, сгибая ноги в коленях и слегка подпрыгивая.
— Три, — сказал Богдан, уже не улыбаясь.
В его взгляде появилась настороженность. Бицепсы у него были толщиной примерно с ляжку стандартного мужчины среднего роста. Правда, у Хромова руки тоже были не тонкие. Его мускулатура не отличалась рельефностью и была затянута сальцом, но она имелась.
— Как скажешь, — легко согласился Хромов, решив про себя, что действовать придется быстро и жестко.
Едва они коснулись друг друга перчаткой о перчатку, и Богдан опустил руку, как Хромов провел двойной джеб в голову. Далее последовали короткие удары левой, от которых противник слегка потерял ориентацию в пространстве. Хромов, почти не подпрыгивая и не пританцовывая, пошел на него, работая крюками, чтобы попадать перчатками по бокам Богдана, сбивая ему дыхание.
Всякий раз, когда он приближался, Богдан встречал его прямыми ударами в голову. Хромов подставлял то плечо, то лоб, но к концу первого раунда у него из носа шла кровь, и все лицо было разбито. Но крюки его не пропали даром, и у противника на боках, пониже ребер с обеих сторон появились два больших красных пятна.
— Может, хватит? — предложил менеджер тревожно.
Ему все меньше нравилось то, что происходило на глазах у такого количества зрителей. Он понял, что за какую-то паршивую сотню поставил под угрозу свою работу. В соседнем зале уже никто не занимался, все наблюдали за боем. К другому стеклу подтягивались адепты йоги со своими ковриками.
— Еще два раунда, — сказал Хромов. — Как договаривались.
Косолапя, он двинулся вперед. Богдан начал выдыхаться. Всякий раз, когда Хромов попадал ему в корпус, он запоздало опускал руки, и тогда получалось ударить его в челюсть снизу. Хромов двигался скованно и угловато, как робот из старых фантастических фильмов. Удары его тоже казались автоматическими, но Богдану от этого было не легче.
— Хватит, — взмолился он в конце второго раунда.
— Зассал? — спросил его Хромов насмешливо. — Гляди, все девки на тебя смотрят. Хочешь, чтобы тебя считали слабаком и трусом? Соберись. Остался всего один раунд.
— Давайте, — нервно скомандовал менеджер. — Поаккуратнее только.
Хромову нужно было действовать не аккуратно, а быстро. Времени осталось совсем мало. Как только Богдан попытался связать его клинчем, он высвободился, привстал на цыпочки и провел апперкот в нос открытой перчаткой. У Богдана брызнула кровь, он, что называется, «поплыл», и дальнейшее происходило в ритме вальса. Хромов заработал руками с удвоенной скоростью. Удержать его было все равно что пытаться остановить отбойный молоток.
Пропустив очередной удар в подбородок, Богдан попытался упасть, но это было бы слишком просто. Прижав его к каменной стене левой рукой, Хромов принялся молотить его правой, приговаривая:
— Заработал… заработал… заработал…
Хотелось добить Богдана ногами, когда тот осел на пол, да Хромов сдержался. Елена уже была рядом, упрашивая:
— Хватит, Женя, хватит.
— Все, все. — Грудь Хромова вздымалась, словно внутри работали кузнечные меха. — Порезвились и будет.
— Евгений Петрович, — простонал менеджер. — Что же вы натворили!
Богдан лежал ничком, слабо шевеля ногами. Пол вокруг его головы был забрызган кровью.
— Да все нормально, — сказал Хромов, довольно похохатывая. — Дело мужское. Шрамы нас украшают, нет? — Он взял Елену под руку. — Деньги на рецепции оставлю вам обоим. Физкульт-привет.
Сорвав на ходу перчатки и шлем, он вывел жену на лестничную площадку и подмигнул распухшим глазом:
— Как тебе? Понравилось.
Елена не отвела взгляд. Покачала головой, осторожно тронув Хромова за разбитую бровь.
— Ты у меня зверь, Женя.
В голосе не было осуждения. Только страх, смешанный с восхищением.
— Это я так, шутя, — сказал Хромов.
— Я за тебя волновалась…
— Не надо за меня волноваться, маленькая. Я знаю, что делаю.
— Это ты его из-за меня? — тихо спросила Елена.
— Мальчик зарвался, — сказал Хромов.
— Поехали домой, Женя. Можем принять джакузи вместе. Ну, как ты любишь.
— Не сейчас, маленькая. Домой поезжай одна. У меня дельце небольшое.
— Надолго? — расстроилась Елена.
— За час обернусь, — пообещал Хромов. — Жди меня, и я вернусь, только очень жди.
— Я буду ждать, Женя. Я очень буду ждать.
Ласково проведя пальцем по очертанию ее скулы, он отправился в раздевалку. Телефон показывал два пропущенных вызова от некого Шувалова.
— Григорий Зурабович? — спросил Хромов. — Вечер добрый. Ты что звонил? Встреча отменяется?
— Ни в коем случае, Евгений Петрович, — ответил голос в мобильнике. — Просто я думал, что опоздать могу, но все уже улажено. Буду вовремя.
— Тогда до встречи, Григорий Зурабович.
Редко кто называл Шувалова по имени-отчеству или по фамилии. В своих кругах он был Шайтаном. Это был худой, жилистый, малорослый пятидесятилетний мужчина со смуглым лицом и пылающими как угли глазами. Несмотря на обширную лысину, он не стригся коротко, а, наоборот, носил довольно длинную шевелюру и пышные бакенбарды, придававшие его облику нечто демоническое.
